– Она советует очень много здравого, – заявил Тоби, давая понять, что разделяет ее взгляды. – Она говорит, что пациенты должны быть главной заботой больницы. А на самом деле первостепенная забота каждой проклятой больницы – соблюдение их собственного распорядка. Больного могут разбудить, чтобы дать ему таблетку снотворного. Его могут уложить в постель, когда надо идти пить чай. И все это только потому, что так удобно медсестре. – Рассуждая, Тоби наливал себе кампари с такой тщательностью, будто занимался расщеплением атома. – Медики, похоже, не понимают, что человек – не манекен для экспериментов и не труп, который можно расчленять как угодно. Они не понимают, что пациент – это перепуганное человеческое существо.
– Осторожно! Сейчас он начнет говорить о размерах больничных палат, – предупредила Кейт. – Куда я положила орешки? Ах, ты их уже ешь. Передай-ка их сюда!
Она протянула свои длинные, тонкие руки к Тоби. Разговаривая, Кейт обычно сильно жестикулировала. Она могла вертеть рукой, словно вентилятор. Могла опустить руки на уровень талии, согнуть их в локтях и делать ими изящные, постепенно все более размашистые движения вбок. Сейчас она указующе уставила пестик от ступки на Тоби, шутливо грозя ему, а он так же шутливо уклонился, будто спасаясь от летящего пестика, и, нисколько не смущаясь, продолжал:
– Размер палаты очень важен для больного и хода его болезни, чего сами пациенты не понимают. Сестрам, разумеется, нравятся большие и открытые палаты – конечно, только в тех случаях, когда они не болеют сами. Так им удобнее за всеми присматривать.
– Тоби, Максина приехала к нам на ужин, а не на лекцию.
Кейт нажала на кнопку, миксер взвыл, и на какое-то время разговор вынужденно прервался. Кейт попробовала получившуюся смесь, добавила немного соли и перца и сказала:
– Цацики, холодный греческий суп. Попробуй, дорогой.
Она протянула полную ложку Тоби, который жестом отмел ее в сторону и продолжал читать свою лекцию Максине. Та взяла ложку с бледно-зеленым супом, попробовала, кивнула одобрительно – подумав про себя, что в супе слишком много чеснока, – и с отупевшим видом продолжала слушать занудное бормотание Тоби.
Когда Кейт была уже на седьмом месяце беременности, умер бывший партнер ее отца, и Стиггинс остался, по завещанию, единственным попечителем всего наследуемого имущества. Кейт посмотрела записи, которые она вела в школьной тетрадке, и обнаружила, что за последние шесть месяцев биржевой курс акций Вдовьего фонда упал на восемь с половиной процентов – больше, чем у любой другой представленной на биржевом рынке