Именно такой и была Кейт, являвшая собой классический случай потенциальной нимфомании. Так продолжалось вплоть до предновогоднего бала, который проходил в бальном зале Центра искусств в Челси. Здесь, среди кружащихся в воздухе надувных шаров и летящих лент серпантина, в толпе, где смешались настоящие и мнимые художники, Кейт встретила первого в своей жизни Человека Искусства. Звали его Тоби, ему было двадцать восемь лет, он был архитектором и занимался проектированием больниц, и он только что стал младшим партнером в той фирме, где работал. Тоби представил Кейт в возвышенных богемных кругах, в которых вращался, и его друзья показались ей приятной переменой после уже порядком приевшихся офицеров и занудливых биржевиков. Даже более того: люди из мира искусства произвели на нее немалое впечатление. Они казались уставшими от всего на свете, ругали все и вся, что не выделялось безукоризненностью линий и пропорций, а заодно и все то, до чего первыми додумались не они. Поднимая бокал с коктейлем, они, прежде чем сделать глоток, долго крутили его в руках, подозрительно вглядываясь в форму бокала. Есть они могли только с абсолютно белых, без всякого рисунка, фарфоровых тарелок.
– В ту ночь, когда я впервые легла с Тоби, – рассказывала Максине счастливая Кейт, уже успевшая до этого пересказать ей все наиболее интимные подробности, – выглядело все так. Вначале с матраса мандаринового цвета, который лежал прямо на полу, выкрашенном в черный цвет, он снял три большущие черные подушки и положил их на стул, сплетенный из черных кожаных ремней. – Сидя на полу перед камином, Кейт обвила колени руками и продолжала рассказывать голосом, в котором сквозили мечтательные нотки: – И никакой другой мебели в комнате не было. – Она положила голову на колени и заговорила снова: – Потом он пошел на кухню, встал на табуретку и достал из посудного шкафа на стене два шерстяных одеяла. Потом нагнулся и откуда-то из-под раковины вытащил две черные спальные подушки. А затем просто бросил все это кучей на матрас. – Она испустила долгий и страстный вздох. – После этого он снял с себя джинсы и улегся читать какой-то архитектурный журнал. У него ужасная лампа: знаешь, один из этих хромированных раздвигающихся светильников, которые торчат из стены так, будто подглядывают тебе через плечо. А потом он взглянул на меня снизу вверх и стал критиковать мои трусики.
– Потрясающе, – вежливо отреагировала Максина, а про себя подумала: «О господи, неужели очередной мерзавец?»
Кейт полностью попала под влияние Тоби. Он говорил ей, как одеваться, какой у нее должен быть внешний вид, что должна она думать и чувствовать, как себя вести. Когда он как-то отчитал ее в присутствии Максины за неряшливость, неуклюжесть и неповоротливость,