– Феликс Дзержинский, председатель ВЧК. Прошу садиться.
Рыжов сел, он и не предполагал, что его вызывает такое высокое начальство, хотя, с другой стороны, что же в этом начальстве было высокого? Это при старом режиме начальники были высочествами да сиятельствами, а молодая республика Советов обходилась этими, вполне обычными людьми, и оба были даже пониже Рыжова.
Троцкий досмотрел очередную бумагу, подсел к Дзержинскому, который закурил папиросу, и спросил:
– Начнем, товарищи? – Он еще разок, по-прежнему чуть отстранясь, осмотрел Рыжова, и вдруг спросил: – Расскажите о себе, товарищ…
И ничего не поделаешь, пришлось рассказывать.
– Рыжов, Арсений Макарович, 1902 года рождения. Из Павлодара, отец – казак, мать тоже из казаков…
– Какое у вас образование? – спросил Дзержинский.
– Лучше скажите, где служили? – вмешался Троцкий.
– В самом конце семнадцатого пошел добровольцем, определили в поездную охрану. Какой из меня охранник?..
– Стоп, – сказал Дзержинский, – вы что же, пятнадцати лет пошли служить?
– Я два года себе приписал, да и Бог здоровьем не обидел… – отозвался Рыжов. – Пахать-то меня отец научил сызмальства. – Он помолчал, но больше вопросов не было, поэтому он продолжил: – Поступил в училище при Павлодарском военном депо… Весной и летом восемнадцатого участвовал в рекрутировании солдат, тогда с этим в Красной Армии было трудно в наших местах… – Подумал мгновение, как доложить точнее, не вдаваясь в детали. – Потом случилось отступление к Оренбургу, там впервые получил под команду полуэскадрон сабель, и уже осенью получал приказы на глубокую разведку тылов белых. После очередного призыва нас пополнили до эскадрона, а летом девятнадцатого вышел даже сдвоенный эскадрон, которым и командовал… Пока не получил последнее задание. – Он еще подумал. – Дважды ранен, но быстро излечивался.
– И в марте от Омской чека получил приказ отыскать золото, которое со станции Татарской в неизвестном направлении угнал некто… – Троцкий посмотрел в свой блокнотик, невесть как оказавшийся у него в ладони. – Некто Вельмар с есаулом Каблуковым после подстроенной белыми аварии одного из золотых эшелонов Колчака.
Рыжов кивнул и добавил неуверенно:
– Что еще рассказывать?
Троцкий поднялся из кресла, прошелся по комнате, и сказал, ни к кому не обращаясь:
– У юноши за плечами чуть не вся Гражданская, а ему нечего рассказывать, – и снова, словно бы издалека, посмотрел исподлобья.
И вдруг Рыжов почувствовал, какой от этого человека исходит запах. От Дзержинского пахло табаком, хорошим сукном гимнастерки, кожей