– Я говорил совсем не то, всё было не так, всё было по-другому.
– Ты просто его испугался, Бобров! Ты – трус! – бросила она ему в лицо. – Никто не давал тебе право оскорблять меня!
– Я его не испугался, выслушай меня, и я всё тебе объясню. Я не оскорблял тебя.
Но было уже поздно. Она уже бежала со двора, а весь школьный двор замер, наблюдая за ними, явно ожидая дальнейшего развития ситуации.
Бобров стоял посередине двора в смущении, он просто не знал, что делать. Не заслуженные обвинения оскорбили его, он не был трусом, и все знали об этом. Он покраснел, ему вдруг стало жарко, и он почувствовал, что его бросило в пот. И тут он услышал смех и очень знакомый голос. Он повернулся и увидел Сафонова в окружении весёлой компании, они явно обсуждали только что происшедшее и не собирались скрывать это. Тот дружелюбно издали помахал ему рукой, как ни в чём ни бывало.
Кровь ударила в голову, ещё до конца ничего не осознавая и ни на минуту не задумываясь, Бобров пошёл прямо к нему. Подойдя вплотную, он громко и чётко произнёс:
– Ты подонок, Сафонов, – и сильным ударом кулака в челюсть свалил его наземь. Это было так неожиданно, что Сафонов даже не попытался защищаться. Он попробовал встать, но удар был слишком силён и он остался лежать на земле, прикрыв голову руками.
– Бобров! – раздался железный голос директора. Бобров повернулся и увидел его фигуру. Да, Боброву не повезло, директор всё видел сам. – Немедленно ко мне, Бобров! Всем разойтись! Всем разойтись по классам!
Последствием этого могло быть только одно – исключение из школы. В этом Сева Бобров был уверен.
Так и случилось. Всеволода Боброва отстранили от занятий в школе вплоть до решения педагогического совета, комитета комсомола и совета школьных старост. Однако разбор этого поступка и решение по нему должно было приниматься на общем собрании. Так объяснил директор школы матери Боброва, вызванной в этот же день в школу.
Что происходило в школе без него, Сева знал, друзья не оставляли его в неведении. Школу раздирали споры и противоречия, она буквально раскололась на две почти равные части. Многие учителя и старшеклассники встали на сторону Боброва, особенно усердствовали преподаватель физической культуры, он же тренер волейбольной сборной и Юлия Петровна – классный руководитель. Некоторая часть комитета комсомола и совета школьных старост поддержали его, не было единства и в педсовете, который никак не мог принять предварительного решения и поэтому всё время откладывался. Педагогический совет школы находился под полным влиянием директора, а школа и её директор были в долгу перед отцом Сафонова. Директор домостроительного комбината был председателем попечительского совета школы и, конечно, он не мог не знать об этом происшествии.
В маленькой квартире Бобровых царило напряжённое ожидание. Сева весь день валялся на диване, перелистывая страницы книги. Мать не осуждала его, не надоедала, она видела, как переживает