История одного Рода. Виктор Георгиевич Гришаев

дам, но только в обмен на мечи, кинжалы, ножи и топоры.

      И как-то враз ссутулившись, поспешил к той, которую любил пуще своей жизни. Еще издали он увидел леденящую кровь картину, как Уенг остекленевшими глазами на пепельно-сером лице смотрела на свою любимую матушку, глядя в ее застывшее редкой красоты лицо.

      Затаив дыхание, слушал Светлан историю, проникновенно слетевшую с алых губ Уенг и вдруг повисшую между ними тонкой нитью судьбы.

      Уже и зимний лес засиял от первых лучей восходящего солнца, а они всё сидели, не шелохнувшись, словно вслушиваясь в таинство таежного царства.

      – Пора, – первым прервал молчание он.

      – Пора, – нежным эхом отзывается она. И взявшись за руки, они зашагали навстречу зарождающемуся дню.

      Глава 8. Возвращение в Прииртышье

      А как только окреп лед да тонким слоем снега покрылась река, засобирались русичи к своему оставленному поселению. Недолгими были проводы.

      – Ведь ненадолго расстаемся, – успокаивала себя Уенг, всматриваясь в лица угров, ставшие ей такими родными. И, как будто поймав ее мысль, слышит она требовательный голос отца, обращенного к Любомиру:

      – Помнишь, посулил ты, чтобы уже этим летом сызнова приехать. К этому времени и купцы должны прибыть. Не помешало бы и тебе поговорить с ними.

      – Обещал, значит, так и будет, – сдержанно ответил глава пришлых русичей, в знак согласия подтверждая кивком головы.

      – Я думаю, засветло должны добраться, тут же недалече, – торопится Светлан, сияя от предвкушения новой жизни.

      За время пребывания русичей в угорском селении его жители так привязались к ним, что долго не могли понять, почему же эти великодушные люди так быстро покидают их. Вероятно, поэтому-то, лишь только забрезжилось, все как один вывалили угры на улицу провожать светло-русых братьев. Долго безмолвно стояли они, глядя вслед удаляющейся веренице собак, запряженных парами в легкие нарты. И не расходились до тех пор, пока из виду не скрылась последняя замыкающая оленья упряжка.

      Выскочив на простор великой реки, покрытой будто белоснежным покрывалом, легко заскользили узкие длинные сани, под полозьями которых заскрипел, словно от удовольствия, искрящийся пушистый снег.

      Вот уже и знакомый поворот показался вдали.

      – Братцы, глянь, костры горят! – высмотревший все глаза кричит Добрыня, да так громогласно, что его радостный голос долетает аж до конца колонны.