– Вот выроем землянки в густом бору и так там схоронимся, что ни один поганый из этого хищного разбойничьего племени нас не словит, – хорохорились старцы, выпрямляя гордо спины и показывая всем своим видом непоколебимость русского духа.
– А если надо будет, и вилы возьмем, да так супостату поддадим жару, что долго будет помнить, как лазать в чужой огород, – высоко подняв голову, поддержал стариков Василий.
– А ты что, Василько, тож надумал остаться? Ты же еще не старый. В походе-то вполне можешь сгодиться. Кто, как не ты, сможет подсказать молодым, как реки преодолеть, как идти по неизвестному пути, по нехоженым лесам, по долинам да по взгорьям.
– Я же староста и обязан быть со своим народом. Это ж мой долг. Да и здесь же кто-то должен остаться, чтобы помогать князю по защите нашей земли. – И он, тряхнув широкой окладистой бородой, опустил в задумчивости голову. Но буквально через мгновение, выпрямившись во весь свой богатырский рост, рассудительно продолжил, как бы задавая самому себе вопрос, – А кто поведет людей на новые земли? – Помолчав, добавил: – Вы же сами знаете, что среди нашего народа много добрых молодцев, готовых повести за собой соплеменников. Я думаю, они и сами разберутся и выберут себе хорошего вожака. А если нужно будет, пособим. Но в любом случае помочь бы им надо собраться в эту длинную и нелегкую дорогу. Так что времени у нас не ахти как много.
И когда солнце перевалило зенит и начало медленно опускаться по небосводу, к дубраве стали подтягиваться первые повозки.
– Любомирушка, родненький ты мой, видать, ужо и не увидимся больше, – упав на мощную грудь широкоплечего сына и заливаясь горькими слезами, причитала Ярослава. А рядом, отвернувшись и переминаясь с ноги на ногу, стоял Василий, стараясь украдкой смахнуть скупую мужскую слезу.
– Батюшка, матушка, полно вам так горевать, мы же еще живы и здоровы, а что расстаемся, знать, судьба наша такова. Лучше перед дорожкой благословите нас с Даринкой. – И он взмахом руки поманил девушку. И она, чисто лебедушка, почти не касаясь земли, поплыла ему навстречу, а за ней важно и чинно последовали ее родители, Микола и Мирослава.
– Вы уж извиняйте нас, соседи дорогие, что как-то не по-людски получается. Да и сам видишь, времечко такое смутное, не до церемоний сейчас. В далекий и неизведанный путь отправляем детей и внуков наших, поэтому и приходится в таких спешных условиях сватать вашу ненаглядную дочь, раскрасавицу Дарину, – поклонившись в пояс, молвил Василий.
– Да понятное дело, что не до обрядов сейчас, – прижав руку к сердцу и отмеряя ответный поклон, безрадостно ответил Микола.
Любомир и Дарина становятся на колени, и Василий трижды крестит их иконой. Молодые целуют ее, а затем священник благословляет невесту иконой Богородицы, а жениха – образом Христа.
– Дарина, живи в мире и согласии с Любомиром, а ты, Любомир, живи в мире и согласии со своей