Преломленное время. Родион Тихий

у нас в группе на втором курсе, перевелся с политеха. Высокий, жилистый, спортивный, чернявый, очень похожий на цыгана Яшку из «Неуловимых мстителей», но только русский. Характер у Сашки был шебутной, и самым правильным было не задирать его. В этом мы с Копченым были похожи: одного роста, подтянутые, дерзкие и готовые сами задирать кого угодно.

      Надо сказать, что известны мы были не только в кругу студентов, но и среди преподавателей. Каждые полгода нашу компанию вызывали на педкомиссию по отчислению. Но все их старания не завершались удачей, возможно, мы им просто нравились. Из десяти вызванных на комиссию обычно пять или шесть отчисляли, а мы снова оставались в обойме.

      Ах да, дипломат… Это было то время, когда студенты и преподаватели, «лучшая» их половина, приходили на занятия с пакетами «Вранглер», «Монтана» или дипломатами из кожзама. Несли они их так, словно вели тигра на повадке. У меня же тогда, не помню, как, но появился комплект: французский с блестящими золотыми номерными замками дипломат и папка -все из крокодильей кожи. Популярность была бешенная у дипломата и у меня. Нельзя было ступить и десяти шагов, чтобы кто-либо из преподавателей, студентов, знакомых или не совсем знакомых людей не предложил бы продать сокровище. Я, конечно, упирался руками и ногами, говоря, что такая корова нужна самому. В этом общем строю возжелавших пробивался и голосок руководительницы нашей группы Галины Васильевны. Между собой мы называли ее «мастачкой», она была «классным руководителем» для обучающихся в мастерских училища. Муж ее был главным архитектором города, поэтому деньги у нее водились всегда. И значилась она самой модной среди преподавателей, да и не только.

      Так случилось, что наша мужская и женская параллельные группы на городском конкурсе самодеятельности выиграли главный приз − поездку в Москву. Лошкари, пляски, танцы, и мы с Щербаком тоже постарались. Спели в два голоса под гитару песню «Родная Земля». Через неделю объявили списки тех, кто едет в Москву. В списках были все, кроме меня. Я спросил у мастачки.

      − Галина Васильевна, в чем дело? Я же пел, надрывался.

      − Не знаю, не я утверждала списки.

      − А кто?

      И она направила взгляд наверх, показав, куда мне идти.

      В кабинете директора сидели директор Лидия Тихоновна и завуч Ольга Павловна. Я дружил с сыном и невесткой директрисы, а племянник завуча играл в одном ансамбле с Лешкой Щербаком, поэтому без предисловия сразу начал люто возмущаться. Но на все мои доводы, сводящиеся к тому, что я самый достойный кандидат на поездку в Москву, был один ответ: «Сам виноват. Четверо из пяти преподавателей, сопровождающих группу, не поедут, если поедешь ты».

      Было обидно − это мягко сказано. Едут все: Копченный, Кот, Щербак. Я уже и деньги подкопил, а тут, как тогда говорили, пролетел как фанера над Парижем.