Ничем.
Он неуверенно вытягивает палец и рисует на пыльном полу бесконечность. Точнее его знак. Затем несколько кривых кругов.
– Ты что-то еще хочешь сказать? – спрашиваю я, иначе он никогда не решится.
– Только не з-злись…
Зачем люди говорят то, что, по их мнению, разозлит или обидит собеседника? Целомудренная игра в спасителя? Что за отстойное поведение? Зря я спросил. Лучше уж заткнись, Приятель. Чувствую, мне это не понравится, и разговор будет недолгим.
– Ты что… тебе что, снова снилась Рози?
Меня начинает тошнить.
Бинго, мать его! Всегда выпаливает какую-нибудь ерунду. И как только этому гавнюку удается так безобидно говорить о важных для меня вещах? От него ничего не скрыть. У этого парня какая-то развитая чуйка на сокровенные мысли.
Не твоего ума дела, кретин. Я бы сказал так, будь бесчувственным животным, но на деле Приятель услышал молчание, которое обычно раздается от меня, стоит кому-то перейти черту дозволенного.
– Т-ты выглядишь уставшим.
Все в порядке.
– Когда ты ел последний раз?
Все в порядке.
– С-сколько ты спишь?
В такие минуты желание кого-нибудь пристрелить превращается в навязчивую идею. Жужжание Приятеля, прерывистый свист ветра и шум строительных работ под окном – настолько никчемный оркестр, что режет слух, как ни крути.
Я просто жду, когда он замолчит.
Это случится совсем скоро.
Всегда случалось.
– Уже почти полгода, Алан, и…
Как бы упорно он ни старался, ему еще ни разу не удавалось говорить со мной больше тридцати секунд и вряд ли удастся.
Навязчивость – его самый большой кошмар.
А ты ведь помнишь.
Кошмары настигают нас, когда мы наиболее уязвимы. Когда нас можно высосать целиком.
И вот он сидит в моей комнате, на расстоянии вытянутой руки от своего лучшего друга, и дергает челюстью в надежде преодолеть свой упорный страх. Кусает тонкие губы и нервно сжимает пальцами черные глаза.
Социофобия. Рубрика «Фобические тревожные расстройства» F40.1 в Международной классификации болезней 10-го пересмотра.
– Я ля-ляпнул лишнего, да? Т-ты злишься?
Все в порядке, говорю я, чтобы успокоить разбухающее от волнения тело, заполняющее все пространство вокруг.
– Просто не открывай больше эту тему.
Я притягиваю шуршащий пакет и под урчание живота достаю холодные сандвичи с мясом, больше напоминающим резину.
– Никогда.
Глава 3
Приятель – не самый плохой парень.
Нам было по двадцать лет, когда мы познакомились, поэтому эту дружбу длиной около года можно назвать чем-то вроде настоящей.
Дружба, в общем-то, очень сложная вещь. Но сложнее, когда твой друг страдает психическим расстройством.
Клуб, как и все вычурные заведения, имел итальянское название «Ла Вилла» и уносил в мир пьянства, разврата, полуголых девушек на сцене, потных студентов и незапланированного