Вдохновленная этим всеобщим примером, Пэйган забралась как-то дома на чердак и открыла сундуки, в которых лежала одежда ее покойного отца. Сперва она стала носить его кашемировые пуловеры, шелковые кашне и брюки для верховой езды; затем забрала себе его шелковые рубашки, которые она подпоясывала и носила как платья. После того как жившая в деревне по соседству некая миссис Хокен перешила ее старую, в белый горошек, шелковую ночную рубашку в «прекрасное воскресное платье», Пэйган вскрыла и другие сундуки, что давно стояли на чердаке. В шелковое, с невероятно узкой талией, платье своей бабушки влезть она не смогла, но стала носить столетней давности кружевные блузки, такие же древние юбки из темно-синего шелка или вельвета бутылочного цвета. Вскоре о ней стали говорить как о девочке, которая отличается не только эксцентричными взглядами, но и эксцентричной манерой одеваться. Но при ее росте, изяществе и великолепных каштановых волосах Пэйган всегда выглядела беззаботной и очаровательной.
Звонок на ужин давался в школе «Иронделль» в семь тридцать вечера. Неохотно расставшись на время с прекрасным гардеробом Максины, три девочки, изрядно проголодавшиеся, присоединились к общему потоку – трепещущие волосы, колышущиеся груди, запах дезодорантов вокруг, – который, топоча вниз по лестнице, направлялся в столовую. Там, на стенах, в тяжелых золоченых рамах висели старинные портреты, а над длинными дубовыми столами свешивались из-под потолка прикрепленные к темным поперечным брусьям бронзовые голландские люстры. Перекрикивая стоявший в столовой шум, Максина поинтересовалась школьным распорядком дня.
– Подъем утром в семь, завтрак в половине восьмого, занятия с восьми до двенадцати, – пробормотала в ответ Пэйган. Кейт в это время была всецело поглощена тем, что разрезала на маленькие кусочки баранью отбивную. – Спорт с двух до половины пятого, чем заниматься, выберешь сама, а потом до половины седьмого работа над домашними уроками и ужин. Свет выключают в десять вечера. Суббота и воскресенье свободны. В церковь можешь ходить, можешь не ходить, как хочешь. Qu’est-ce que tu penses du nourriture de l’ecole?[20]
– Отвратительная, – совершенно искренне сказала Максина, – как и твой французский.
– Ничего, месье Шарден заявил моей матери, что у меня отличный акцент, – весело возразила Пэйган. – Кейт, будь добра, расстегни мне, пожалуйста, верхнюю пуговицу на туфлях… Ты еще не видела нашего директора? Нет? От него просто мурашки по коже бегут, сама увидишь. Весь какой-то подобострастный и сальный. В Лондоне он останавливался в «Кларидже», и мы с мамой туда к нему ходили. На нем был канареечного цвета пуловер и костюм в большую клетку – ни один англичанин не то чтобы в город в таком виде бы не вышел, но даже в гроб бы не лег. Я