Показал им кастелян и многочисленные пороки, установленные на открытых башенных площадках. Большие, массивные, опутанные канатами и перевитые крепкими воловьими жилами… Одни походили на арбалеты сказочных великанов. Другие – на толстые руки, оплетенные тугими венами и поднятые к небесам. Третьи – на перетянутые веревками деревянные ящики. Четвертые – на гигантские пращи. Причем, добрая половина метательных машин располагалась на движущихся платформах, позволявших при помощи рычагов и воротов быстро разворачивать пороки.
– Баллиста… катапульта… мангонель… спрингалд… петрария[1]… – кивал на хитроумные сооружения кастелян.
Возле каждого башенного самострела высились аккуратные поленицы больших – с добрую рогатину – стрел и горки грубо отесанных округлых каменных глыб. И те, и другие были обмотаны паклей и обмазаны зловонной жижей из котлов. Имелись, впрочем, и иные снаряды. Толстостенные пузатые горшки и пустотелые металлические ядра с торчащими из узких горлышек промасленными фитилями.
– Это все – для дальнего огненного боя, – объяснил тевтон. – А там вон – запасы для ближнего…
Эти что ли? Всеволод подошел, присмотрелся. М-да, запасы… Небольшие глиняные шары, ощетинившиеся иглами из посеребренной стали. И шары железные, чуть приплюснутые, чем-то похожие на лампадки, покрытые тончайшими накладками из белого металла. И деревянные, но в железных обручах, трубки, набитые темным порошком вперемешку с мелко рубленой серебряной проволокой и опилками. Между серебрённых шипов глиняных шаров, из округлых металлических боков сплюснутых «лампад» и над косыми срезами трубок тоже торчали фитили. Диковинный арсенал был невелик, однако обращались с ним тевтоны с превеликой осторожностью.
Всеволод осторожно заглянул в одну из трубок.
– Что здесь за порошок, брат Томас?
– Особое огненное зелье, – охотно удовлетворил его любопытство однорукий рыцарь. – Перетертые и смешанные друг с другом в определенных пропорциях уголь, селитра и сера. Секрет этой смеси мы узнали от сарацинских мудрецов.
– Она жжет, как греческий огонь? – спросил Всеволод.
– Не только жжет – разрывает в клочья любого, кто окажется рядом. И разбрасывает к тому же множество осколков.
– Громовые горшки и трубки, – неожиданно вмешался в разговор Сагаадай. Юзбаши одобрительно прицокнул языком. – Страшное оружие… Его используют ханьцы, огородившие свои земли большой стеной.
Всеволод недоуменно покосился на степняка, однако выспрашивать подробности не стал. Кочевники-татары побывали во многих странах, многое повидали и брали штурмом разные стены – и большие и малые. И если уж Сагаадай называет «громовые горшки и трубки» страшным оружием, значит, так оно и есть.
– А это что, Томас? – Золтана заинтересовал глиняный кувшинчик, одиноко стоявший в небольшом углублении между бойниц.