Князь Иоанн увидел в скитском храме икону Усекновения главы святого Иоанна Крестителя, точно такую же, что находилась у него дома в Петербурге. К. Р. обратил его внимание на лампаду, горевшую перед этим образом. «Вот огонек, – сказал он, – не угасающий никогда, соединяющий нас, русских богомольцев, с молитвенниками этого сурового и благодатного скита… Тебе был всего год возраста, когда я прислал эту лампаду старцам Амвросию и Анатолию, а они благословили тебя вот такой иконой Усекновения главы Предтечи».
В скитском храме Князь Иоанн внимательно прислушивался к оптинскому напеву, – а у него был хороший слух. Он любил церковное пение, сам всегда старался попасть на клирос и попеть, а потом стал и регентовать. Оптинский напев он воспроизводил со своим хором позже на службах в дворцовом храме.
Профессор Кайгородов, живший в Нижних Прысках с семьей К. Р., совершавший с детьми увлекательные походы в лес и поле, когда-то учился в военной гимназии. И вот здесь, в Оптинском скиту, он вдруг встретил одного из своих гимназических друзей – Павла Плиханкова, рясофорного инока. Они беседовали в келье отца Павла, и Кайгородову очень понравилась та обстановка, которая окружала друга-инока. Строгая, чистая, ничего лишнего. Только иконы, книги, лампада…
Отец Павел (а это будущий оптинский преподобный старец Варсонофий) вел тогда скитскую летопись. Среди других событий отмечал он и все посещения монастыря семьей К. Р. Так, 10 июня в Казанском соборе происходил постриг в мантию трех иноков, и летописец отметил: «При постриге присутствовали Августейшие дети Его Императорского Высочества Великого Князя Константина Константиновича».
Братья Константиновичи ездили в Оптину и Шамордино верхом, а дочь Татьяна с матерью – в экипаже. Иногда на службе в Оптиной бывало не только семейство К. Р., но и учителя детей. Много благодатных впечатлений почерпнули здесь дети К. Р., в том числе трое мучеников Константиновичей и Князь Олег.
Вскоре К. Р. купил имение Осташево в Волоколамском уезде. Как прекрасна была там жизнь – не только летняя, но часто и зимняя! Неужели все это навеки улетело и погасло с последним вздохом мучеников? Да нет – доброе не пропадает, а копится в небесной сокровищнице, – зло же низвергается в огонь неугасимый.
5. К вечной славе
Тать выходит на свой промысел ночью. Во тьме уральского леса, скрываясь от глаз простого народа, от людей, успевших полюбить царственных узников, совершили подручники чекистов свое черное дело. Но от народа не скроешься. Господь