Шарлотта была уверена, что все обитатели усадьбы будут дежурить у постели больной. И ее удивило, что Джеймс уехал в Лондон, оставив Кейти на попечение слуг и, должно быть, лечащего врача. Это было не похоже на ее брата.
Шарлотта, резко повернувшись, взглянула в лицо старого слуги. Он хотел помочь ей снять меховую накидку, но она остановила его.
– Ривз, меня прежде всего интересует состояние здоровья Кейти!
Ривз замер, наморщив лоб. Но вскоре глубокие складки на его лбу разгладились.
– Если вы имеете в виду ту простуду, с которой мисс Кэтрин слегла в прошлом месяце, то, уверяю вас, она давно поправилась.
Простуда? Но Шарлотта хорошо помнила слова Лукаса: «Врач сделал все, что было в его силах… Если Кейти поправится, это будет настоящим чудом…» Об обычной простуде так не говорят!
Однако прежде чем Шарлотта успела снова накинуться на Ривза с вопросами, на двойной лестнице из красного дерева послышались шаги, а затем раздался пронзительный восторженный крик. Обернувшись, Шарлотта увидела свою сестру, стоявшую вверху у балюстрады. Она, казалось, была готова взлететь и приземлиться в холле.
– Шарлотта, неужели это ты?! – воскликнула Кейти и стала поспешно спускаться по правому крылу лестницы.
Шарлотта сквозь пелену слез видела ее быстро приближающуюся фигуру в бледно-зеленом муслиновом платье. Ладонь Кейти скользила по перилам из полированного красного дерева, юбка развевалась и трепетала на ходу. Шарлотта как завороженная следила за каждым движением сестры, не в силах произнести ни слова.
Лукас утверждал, что получил сведения о болезни Кейти из надежного источника, однако его, по-видимому, ввели в заблуждение. Кейти была здорова.
По крайней мере Шарлотта никогда не видела, чтобы люди после тяжелой болезни, едва не приведшей к смертельному исходу, выглядели так хорошо. У Кейти был цветущий, пышущий здоровьем вид. Ее щеки пылали от волнения, а не от лихорадки. Сестра Шарлотты была здоровой, жизнерадостной двадцатичетырехлетней девушкой.
Шарлотту захлестнула волна сильных эмоций. После двух недель беспокойства, тревоги, горячих молитв она наконец испытала радостные чувства и бросилась навстречу сестре.
– Ах, Лотти, Лотти, ты вернулась, – твердила Кейти, со слезами обнимая Шарлотту. – Господи, как я соскучилась по тебе!
Шарлотта задыхалась от рыданий, слыша имя, которым ее называли в детстве. К радости и облегчению примешивалась боль от долгой разлуки. Шарлотту била мелкая дрожь. В последний раз они вот так лихорадочно обнимались в детстве, в возрасте пяти лет, когда приехали в школу-интернат и очень испугались чужой незнакомой обстановки. У девочек в целом мире не было никого, кроме отца, но его участие в жизни детей ограничивалось лишь их материальным обеспечением.
– О Боже, я думала, что ты… – промолвила Шарлотта и осеклась, когда увидела заплаканное лицо сестры, полное жизни и здоровья.
Шарлотта не могла произнести страшные слова