Постепенно окружающие привыкли к странностям блаженной. Большинство считали, что от потерявшей рассудок Ксении можно ожидать что угодно или не обращали на ее выходки внимания. Но самые чуткие христиане стали замечать, что она вовсе не глупая побирушка, ее поведение особенное. Так, например, милостыню Ксения принимала не у каждого, а только у тех, кто давал от души и сердце имел доброе и сострадательное. Из подаваемых ей денег блаженная брала только одну копейку – «царя на коне» – и сразу же отдавала ее таким же бедным и нищим, как и она сама.
Многие жалели Ксению и старались ей чем-нибудь помочь. Особенно после того, как камзол и кафтан мужа, которые она носила, не снимая, истлели и превратились в настоящие лохмотья, а башмаки порвались, так что через дыры в них было видно распухшие и покрасневшие от мороза ноги. Видя едва одетую, измокшую под дождем или иззябшую на морозе женщину, добрые люди приносили ей одежду, обувь и немного денег. Однако Ксения наотрез отказывалась надеть на себя теплые вещи, предпочитая привычные лохмотья – красную кофту и зеленую юбку или, наоборот, зеленую кофту и красную юбку.
Бродя с утра до вечера по грязным, немощеным улицам Петербурга, Ксения иногда заходила к своим знакомым, обедала у них, беседовала, а затем снова отправлялась странствовать по городу. Ночью ее никогда никто не видел. Где она проводила время, когда законопослушные христиане спали, долгое время оставалось неизвестным. Этим вопросом интересовались не только жители Петербургской стороны, но и местная полиция. Исчезновение блаженной по ночам она сочла подозрительным. Тогда было принято решение разузнать, куда странная женщина отправляется на ночлег и чем занимается в темное время суток. Вместе с полицией следить за Ксенией вызвались и самые любопытные с Петербургской стороны. Очень быстро они выяснили, что зимой и летом, в дождь и в снег блаженная на ночь уходила в поле, где коленопреклоненно молилась до самого восхода солнца и усердно клала поклоны на все четыре стороны света. Когда ее спросили, почему она молится в поле, юродивая ответила, что там присутствие Божие «более явственно».
В очень редких случаях Ксения оставалась ночевать у хороших знакомых, которые славились своим благочестием, – Параскевы Антоновой, Евдокии Гайдуковой и Пелагеи Черпаковой.
Шло время, и молва о строгой подвижнической жизни блаженной Ксении, о ее доброте, кротости, смирении, бескорыстии, о ее чудном даре прозорливости широко разнеслась по Северной столице. Все больше