Двадцатишестилетняя вдова, потрясенная ужасным событием, решила сказаться безумной, чтобы, принеся в жертву Богу самое ценное, что есть у человека, – разум, умолить Создателя помиловать безвременно и так неожиданно скончавшегося супруга. Во имя спасения Андрея Феодоровича она отказалась даже от собственного имени, приняв имя мужа. Так, под его именем, блаженная Ксения и прошла оставшийся жизненный путь, принеся на алтарь Божий дары всеспасительного подвига любви к ближнему.
Свое желание казаться безумной Ксения воплотила в день похорон мужа. Когда гроб с телом покойного Андрея Феодоровича повезли на кладбище, вдова надела на себя его одежду – камзол, кафтан, штаны и картуз – и в таком костюме пошла в траурной процессии. Родственники и знакомые Ксении Григорьевны отнеслись к этому с большим сочувствием. Они были уверены, что разум молодой женщины не выдержал разлуки с любимым супругом и она лишилась рассудка. Ксения же не разубеждала их, напротив, продолжала играть роль вдовы, обезумевшей от постигшего ее несчастья. Обращаясь к присутствующим, она говорила: «Андрей Феодорович не умер, но воплотился в меня, Ксению, которая давно умерла. Не зовите меня больше Ксенией, но зовите меня Андреем Феодоровичем». Непрестанно повторяя эти слова, Ксения стала скитаться по улицам Петербурга, сообщая всем, знавшим ее, что «Ксеньюшка моя скончалась и мирно почивает на кладбище, аз же, грешный, весь тут».
После смерти мужа Ксения унаследовала все имущество Андрея Феодоровича. Среди прочего ей отошел дом, которым владел полковник Петров. Дом этот находился в приходе церкви апостола Матфея на Петербургской стороне и был достаточно большой. Супруги занимали только одну его половину, а вторую сдавали. Квартиранткой их была одна благочестивая христианка по имени Параскева Антонова, давно и хорошо знавшая Ксению и бывшая с ней в дружбе. После похорон Параскева утешала «лишившуюся рассудка» безутешную вдову и все приговаривала: «Как же ты будешь жить теперь, матушка?». На эти причитания сердобольной подруги Ксения, уже начавшая свой подвиг юродства, отвечала: «Да что, ведь я похоронил свою Ксеньюшку, и мне теперь уже ничего не нужно. Дом я подарю тебе, только ты бедных даром жить пускай; вещи сегодня же раздам все, а деньги в церковь снесу, пусть молятся об упокоении души рабы Божией Ксении». Услышав такие слова, Параскева Антонова стала упрашивать Ксению не делать этого, ведь ей самой нужно будет на что-то жить и кормиться, но та не слушала доводов женщины и твердо стояла на своем: «Господь питает птиц небесных, а я не хуже птицы. Пусть воля Его будет».
Тогда Параскева, жалея «тронувшуюся умом» подругу, предупредила родственников Андрея Феодоровича о принятом вдовою решении и умоляла их отговорить ее. Антонова считала намерения Ксении неразумными и обрекающими на нищенское существование. Встревоженные известием родственники подали прошение начальству покойного полковника о том, чтобы обезумевшей Ксении не позволили раздать перешедшее к ней по наследству имущество. После того как прошение прошло все необходимые инстанции, Ксения была тщательным образом освидетельствована, в результате чего ее признали абсолютно здоровой и оставили за ней право распоряжаться имуществом по своему усмотрению.
Родственники были поражены таким решением. Они полностью уверовали в безумство молодой женщины, но поделать ничего не могли. Несчастные, они не понимали, что после смерти супруга в ее душе совершался великий переворот: происходило полное перерождение плотского человека в духовного. Неожиданная кончина горячо любимого мужа, в котором сосредоточивалась вся цель и весь интерес существования, показала Ксении, сколь оно непрочно и суетно. Она вдруг поняла, что настоящего счастья в этой жизни быть не может, что все земное служит лишь помехой, препятствием для обретения истинного счастья на небе, в Боге.
Постигнув смысл своего временного существования, Ксения решила освободиться от всего земного, лишить себя всех мирских привязанностей. Она раздала все, что имела, бедным, дом подарила Параскеве Антоновой, а сама осталась ни с чем,