обнаружили, а имя оставили.
Имя в наши времена сменить бывает труднее, нежели пол. Но Дуся, если и испытывал проблемы с собственной сексуальной идентификацией, то недолго. Вскоре после крещения супруга, садистка, лишила его этих проблем – вместе с мужскими достоинствами.
Это любимое женское занятие: кастрировать существо сильного пола. Они и с мужиками любят это проделывать – в метафорическом смысле.
Общество Дуси, несчастного существа с женским именем и немужской сутью, меня не тяготило. Дуся, во всяком случае, никогда не лез в ванную, пока я бреюсь.
Теперь я брил свои волоски против шерсти – снизу вверх. Снова – сначала правая щека, затем – левая…
Я наконец-то почувствовал, что проснулся и словно совместился с человеком, глядящим с той стороны зеркала. Изображение меня в целом порадовало. Красивые глаза. Высокий лоб. Буйная шевелюра без малейшего намека на лысину. Вот только губы и подбородок чуть подкачали. Вылепились они слегка безвольными.
Я понимаю, почему многие мужчины, особенно художники, прячут свои губы и подбородок под усами и бородами. Они скрывают под оволосением вялые черты лица, столь разительно непохожие на твердокаменность Пирса Броснана и Брюса Уиллиса.
Но, в общем и целом, из зеркала на меня смотрел вполне приятный молодой человек тридцати одного года – выглядящий благодаря правильному образу жизни и непитию водки на все двадцать семь.
И в тот момент, когда я принимался по второму разу за бритье подбородка, мне пришла в голову роскошная идея для натюрморта.
Если вы думаете, что я рисую только рекламу, то ошибаетесь. Реклама дает мне заработок. Эта работа хорошо оплачивается и занимает не более пятнадцати часов в неделю.
В оставшееся время я пишу для себя, пишу то, что хочу.
Мои картины порой продаются. Правда, случается это не слишком часто.
У меня прошло две выставки. К сожалению, ни одна из них не имела хорошей прессы – да и никакой, впрочем, не имела прессы.
Наверное, дело в том, что я работаю в самом что ни на есть консервативном жанре. Я люблю писать пейзажи и натюрморты. А что может быть скучнее для критиков, чем натюрморт, да еще выполненный в реалистической манере!
Сейчас для того, чтобы быть замеченным, надо устроить перформанс: к примеру, акт натурального совокупления у подножия памятника Пушкину, как Бреннер. Или изваять Анну Курникову в короткой юбочке с лицом злобной фурии (как Кулик).
А тут – натюрморты. Причем никаких тонких намеков на толстые обстоятельства. Киви в моем исполнении совсем не напоминает вагину. Банан похож на банан, а не на член. Какая кондовость!
Я закончил бритье. Вытер остатки крема полотенцем. Вот, кстати, еще один пункт моих раздоров с бывшей женой. Она пилила меня за то, что я крем для бритья не водой смываю – а вытираю его полотенцем. «Почему ты это делаешь?!» – кричала она. Откуда я знаю, почему. Привык.
Таким образом, один только процесс