По складу характера Михеев не был склонен к рефлексии. Если в твоем холдинге три десятка самых разных бизнесов от домостроительных комбинатов до банков и от нефтепереработки до патронного завода, тебе некогда копаться в душевных переживаниях. Олег Николаевич и в юности не особо расстраивался, когда его динамили знакомые девушки. Парень он был видный, спортивный, хотя никаким спортом не увлекался. Это сейчас набрал килограммов двадцать лишнего веса. Не красавец, но с внешностью добродушной, вызывающей доверие. С этой не вышло, выйдет с другой. Искренне не понимал, как можно из-за такой ерунды впадать в черную мерихлюндию и доставать друзей разговорами о том, что он жить без нее не может, к чему был склонен Георгий. Можешь. Еще и как можешь. Георгий злился: «Ты толстокожий, как бегемот!» В ответ слышал: «А ты псих». То, что Георгий называл толстокожестью, Олег Николаевич всегда считал признаком своего душевного здоровья, и обнаружить в зрелые годы, что и ты подвержен заразе неврастении – это было неприятным открытием. Но хуже было другое.
На открытии памятника Гольцову Олег Николаевич сказал, что он и сейчас чувствует присутствие Георгия в своей жизни. Ну, сказал и сказал, нужно же было что-то сказать. Но позже, пытаясь разобраться в себе, понял, что эти слова вырвались не случайно, что он вслух произнес то, в чем не хотел признаваться даже себе. Да, даже сейчас, через год после гибели, Гольцов в его сознании был так же реален, как бывает реален начальник, даже если его нет рядом. Он может быть в командировке или отдыхать на Бали, но он есть и с ним нельзя не считаться.
Эта мысль появилась у Олега Николаевича во время совещания с юристами. Ситуация была очень сложная. Речь шла о фармацевтической фабрике на юго-западе Москвы. Существовала она с середины 50-х годов прошлого века и долго была в ведении Министерства обороны. После 91-го года военные от фабрики отказались, госзаказы, обеспечивающие спокойную безбедную жизнь, кончились, фабрику отпустили в свободное плавание по бурному морю российской рыночной экономики. Генеральным директором был известный ученый-биохимик, действительный член Российской академии наук Владимир Федорович Троицкий. После акционирования фабрики сначала у него был блокирующий пакет, потом он скупил у рабочих их акции и довел свою долю до восьмидесяти процентов. Под залог части акций взял кредит, заключил соглашение с канадским фармацевтическим концерном «Апотекс» и стал выпускать лекарства по их лицензии. Но лекарства продавались плохо, фабрика еле сводила концы с концами. Года три назад Троицкий решил