В дальнем углу большой прохладной комнаты Шарлотта и Розмари сжались в комочек, как церковные мышки.
Констанция Венабл Фишер откашлялась и высказала свое мнение:
– Неподходящее время выбрал Лэнгстон для того, чтобы сводить свои счеты.
Казалось, осуждающий кивок миссис Фишер проник через дверь, вниз по парадной лестнице и через гостиную достиг самого кабинета мистера Батлера.
Джулиан заметил:
– Отец не изменяет своим привычкам. По субботам он всегда с утра сводит счеты.
Сидя на жестком стуле с прямой спинкой, как и подобало старой деве, мисс Джулиет Раванель заметила:
– Иногда мужчины прячут за пунктуальностью свой страх. Возможно, мистер Батлер…
– Ерунда! – перебила ее Констанция Фишер. – Лэнгстон Батлер – просто упрямая свинья!
Вошедший в комнату Соломон, слуга Батлеров в Броутоне, принес чай и блюдо с имбирным печеньем: повариха стряпала такое только во время недели скачек. Когда миссис Батлер попросила хереса, Соломон возразил:
– Слишком рано, госпожа. Солнце-то еще только взошло.
– Подайте херес, – настойчиво сказала миссис Батлер, и, когда дверь за Соломоном плотно закрылась, добавила: – Прав мистер Батлер, негры злоупотребляют добротой хозяев.
– Именно Батлеры потребовали сохранить рабство в Конституции Соединенных Штатов! – произнесла мисс Раванель хвастливую фразу, прекрасно известную всем присутствующим.
Миссис Батлер попалась на удочку.
– Конечно. Дорогой дядюшка моего мужа Миддлтон возглавлял делегацию Южной Каролины…
– Да, дорогая, – сказала Констанция Фишер. – Мы все это знаем. Но Ретт совсем не похож на Миддлтона. Ретт пошел в деда Луи Валентина.
Элизабет Батлер поднесла руку ко рту.
– Нельзя о нем говорить! Лэнгстон никогда не упоминает имени своего отца.
– Отчего же никогда? – веселым тоном спросила Констанция Фишер. – Американцы – нация молодая. Деньги, оплаченные кровью, отмываются через поколение.
Плантация индиго в Броутоне не приносила прибыли и не могла обеспечить братьев, некогда ее унаследовавших. Луи Валентин Батлер бросил все и уехал в Новый Орлеан, где на протяжении долгого времени был связан с пиратом Джоном Лафиттом, а Миддлтон Батлер занялся торговлей рабами. Торговля африканцами была прибыльной, но закупщикам Миддлтона нередко попадались слабые, болезненные экземпляры, и те из негров, которые выдержали тяготы пути через океан, продавались ниже своей стоимости. Миддлтон оставил этот бизнес, когда Совет Чарльстона приказал ему сбрасывать мертвых негров дальше от берега. Иначе трупы выносило возле Уайт-Пойнта, где чарльстонские аристократы совершали субботние прогулки.
Поскольку Миддлтон Батлер не принимал чьей-либо стороны вплоть до полной победы Американской революции, ему удалось получить триста акров земли, конфискованной