Встань и иди. Николай Кикешев

работать одно обстоятельство: одиннадцатого июня командующий армией издал приказ о снятии меня с должности. А комбат прямо сказал, чтобы я к личному составу и близко не подходил, поскольку любой может послать меня на три буквы и будет прав. Такой вот приговор! Мне в конце концов тоже надоело находиться в подвешенном состоянии: вроде бы сняли с должности, а вроде бы и нет. Роль батальонного дурика, который за все отвечает, но ни с кого не имеет права потребовать, меня абсолютно не устраивает. Единственное, о чем я хочу вас попросить, – ускорьте мой перевод.

      – Не торопитесь, товарищ капитан. Я говорил с людьми и думаю, что зря вам хвоста накрутили. С приказом нелепость получилась. Вас на должность назначил командующий округом, а снимает командующий армией. Это явное превышение полномочий, и прокуратура этот приказ аннулирует. Так что есть большая вероятность, что вы останетесь в батальоне.

      – Спасибо, товарищ полковник, – вырвалось у Григория.

      Из комиссии командующего больше всех задал работы кадровик. И фамилия у него была ему под стать – Крутов. Полковник помахал перед носом Григория книгой учета личного состава, которую тот к стыду своему ни разу не удосужился проверить, и с неприязнью спросил:

      – Сколько человек в вашем батальоне?

      – Шестьсот.

      – Вот и в ней должно числиться столько же. А у вас десять тысяч. Целая дивизия. За семь лет ни одного человека из списков не вычеркнули. Немедленно устраните это безобразие!

      Григорий тут же принялся за работу и благодаря книге обнаружил, что служить ему довелось в том самом «мусульманском» батальоне, который штурмовал дворец Амина.

      Глава 5. ДРУЗЬЯ—СОПЕРНИКИ

      В штабную комнату заглянул дежурный по батальону, сказал Бокову:

      – Товарищ капитан, вас к телефону ЗАС.

      – Кто?

      – Майор Быстров, из разведотдела армии.

      При упоминании этой фамилии Бокова словно током ударило. Именно Сергей Быстров, красавец курсант, с которым сдружился в училище, а затем служили вместе в Забайкалье, стал причиной крушения его семейного счастья, разрыва с женой. Заныла еще свежая сердечная рана. Но, сдерживая эмоции, сказал:

      – Капитан Боков слушает.

      – Сейчас я вылетаю к вам, – предупредил Быстров, – отправь машину на аэродром.

      – Сделаем, – сухо ответил Григорий и аккуратно положил трубку.

      Ему до мельчайших подробностей вспомнилось недавнее прошлое. Он с семьей жил в офицерской гостинице, перестроенной на скорую руку из солдатской казармы. Тонкими перегородками ее разделили на комнаты, двери которых выходили в узкий, длинный, тускло освещенный коридор. Умывальник оставили общий, а туалет разгородили на две половины и посчитали, что офицерский быт устроен. Бесквартирные лейтенанты, привычные к казарменной жизни, радовались и этой крыше над головой. Они дневали и ночевали на службе, а жены были