Правда, Шадгиз обманул: на третьей день возле нее возникла пара – мужик в куртке из темной плащевки, от которой пахло краской, и баба с пропитым лицом, но цепкими глазами.
– Кто разрешил, сучка? – мужик схватил Дарью Петровну за платок, подтянув к себе.
– Шадгиз, – выдавила Дарья Петровна пересохшим горлом.
– Ктооо? – мужик врезал Дарье Петровне по лицу, она отшатнулась, но он поймал ее за воротник. Пальто расстегнулось, обнажило бутылку во внутреннем кармане, мужик выхватил ее и замахнулся снова. Дарья Петровна закрыл руками голову.
– Оставь ее, – вступилась баба, – интеллихентная она, вишь?
– Чтоб тебя здесь не было, ссучка, – мужик засунул бутылку себе за пазуху, и они отправились вниз по улице.
Дарья Петровна с горящим лицом кинулась домой. Пожаловалась Шадгизу, он неспешно чинил деревянный забор перед газоном.
– Будешь платить мне больше, придется ему отстегивать. Это Андрюха, пасущий на районе, он теперь не отвяжется.
К вечеру у Дарьи Петровны от глаза вниз по лицу разлился кроваво-красный синяк. Славочке и Филизугу сказала, что ударилась об угол холодильника в магазине. Но спустя месяц Филипп Андреевич случайно наткнулся на Дарью Петровну «за работой». Она ловким движением наливала алкашу беленькое, ссыпая горсть мелочи в карман. Филизуг хотел пройти мимо, но решил, что это будет слишком благородно, и подошел вплотную.
– Что же вы, мама, бухлишком торгуете?
– Да, ладно, Филипп, а жрешь ты на что? Херувим нашелся. Только Славочке не говори, будь человеком.
Подходя к дому, Филизуг, усмехнулся: дал Бог тещу!
Остаток мерло дрожал на дне бутылки, хлипкий стол трясся в такт взрывов смеха. Все трое были возбуждены и благосклонны друг к другу.
– А теперь, друзья мои, приговор, – поднимая последний бокал, серьезно сказал Филизуг, – я договорился с ректором Гнесинки. Слава переезжает в общежитие на Хорошовке. Дарья Петровна едет домой в Н-ск, а я остаюсь один. Потому что в этом сумасшедшем доме я больше жить не могу. Точка.
Дарья Петровна опустила бокал, не пригубив.
– То есть, как домой? Как это в общежитие? А где он будет есть? Где он будет репетировать?
– Там же, где и все другие студенты, мама. Славочка – большой мальчик. Он справится.
Глубокой ночью Дарья Петровна ушла спать, поджав губы. Славочка и Филизуг курили на лестничной площадке.
– У тебя кто-то есть? – спросил Славочка.
– Есть, – Филизуг помедлил, – у меня есть бессоница, есть нервный срыв, есть тремор, есть панические атаки, есть пиелонефрит в стадии обострения. Я в таком бредовом сне, Слава, не жил никогда. У меня есть безвольный сынуля и есть тоталитарная теща. И я сплю с ними в одной комнате, буквально, в одной кровати, ем из одной миски, как солдат на передовой, отдаю честь и получаю, в свою очередь, по морде лопатой.
– Но ведь ты сам привез нас сюда, Фил.
– Я привез сюда тебя одного, Слава, я не знал,