И будущее грезится камнями с неба.
Такое пошлое создание мироздания,
Такая жалкая кроватная победа!
Приходится сбиваться с ритма,
Стоять лицом к стене, где краску видно,
Ждать руки на лопатках, что, словно бритва,
Вновь обжигают холодом, и слышится молитва.
Безропотно уходишь в никуда,
Зелёный свет сменился чёрным,
А листья вдруг сорвали холода,
Прохладу минус подменил никчёмный.
Пустые улицы, холодные дома,
Пространно листья рассыпает ветер,
Лишь снегом белым обволочет провода,
Тебя порыв тепла не встретит.
Детство
На синее небо глядя с жалостью,
Белые платья птиц провожал…
В морские волны бросался с жадностью,
Последний крик чайки сердце сжал.
Великий альбатрос парил так резво,
Осматривая даль, с восторгом, с силой,
Он крыльями потоки света резал
И грудь вперёд давал красиво…
Внизу потоки тьмы, как шторы, раздвигая,
На крепком, сильном проносясь коне,
С каштановыми волосами двери рая
Приоткрывала нежность ветра мне.
И вот стремление вперёд
К твоим домам сказаний, в сон к тебе,
И тает бесполезных красок лёд
В твоём испепеляющем огне.
На вибрациях страсти поющей
В скорость окуналось бытиё.
Шершавый бег дорог беззвучный
Давал нам обрести движение своё.
Испепелило и изрезало время
Тела, и сны манящие ушли.
Величие бесплотных отношений
С тобой на этот раз мы не нашли.
И вот та же чайка… избитая, грустная,
Роется в мусорном баке тоски.
Жизнь одарила цветами искусственно,
Разум муссирует слово «прости»…
Лунное сердце собаки
Чёрствая душа усталого путника
Положила его сердце к твоим ногам,
Тело за ним повело и окутало
Платье вульгарное пламенных дам.
Лето ушло из души и из мира,
Чёрный пейзаж на стекле запотел,
Мастер погоды и нового тира,
Где все мишени орали от стрел.
Он проклинал поднебесные сферы,
Жизни не чаял в её красоте,
Ждал он руки её огненно-белой,
Ждал её взгляд на своей высоте.
Просто прошла невесёлая осень,
Просто опали последние листья,
Просто теплом неприкрытая проседь
Разом оторванным небом повисла.
Ласку мечтал получить пёс бездомный,
Лапу протягивал, в ноги бросался,
В великолепных глазах и бездонных
Он доброты от прохожих гнушался.
Дома хозяин жестокий ждал часа,
Когда прибежит он, забытый, с прогулки,
Чтобы на злачные темы общаться,
Чтобы души выжимать переулки.
Ради рук на теле для свободы,
Ради