– Пришлось ее подстричь, потому что волосы были немного опалены.
Сейчас волосы Мэнди едва закрывали ей шею. У нее была прямая челка до бровей. Большие карие глаза ребенка смотрели настороженно, как у газели.
– Покажи маме, что ты ей принесла, – подсказал Тейт.
В правом кулачке девочка сжимала букет маргариток. Она робко протянула их Эйвери. Пальцы Эйвери не слушались, и Тейт взял букет и бережно положил Эйвери на грудь.
– Я пока посажу тебя к маме на кровать, а сам пойду поищу, куда бы нам поставить цветы. – Тейт опустил Мэнди на край койки, но стоило ему повернуться, как она захныкала и ухватилась за край его куртки. – Ну хорошо, – сказал он. – Я никуда не уйду.
Он украдкой взглянул на Эйвери и осторожно присел рядом с девочкой на краешек матраса.
– Смотри, что она тебе сегодня нарисовала, – обратился он опять к Эйвери поверх детской головки. Из нагрудного кармана он извлек сложенный лист плотной бумаги и, развернув, поднес ближе к ее лицу. – Скажи, Мэнди, что это такое?
Разноцветные каракули не были похожи ни на что, но Мэнди прошептала:
– Лошадки.
– Это дедушкины лошади, – пояснил Тейт. – Вчера он брал ее кататься, а утром я предложил ей, пока я занят, нарисовать для тебя лошадок.
Приподняв руку, Эйвери сделала ему знак поднести листок поближе. Она какое-то время рассматривала его, после чего Тейт положил рисунок ей на грудь рядом с маргаритками.
– Мне кажется, маме твой рисунок понравился. – Тейт продолжал смотреть на Эйвери все тем же странным взглядом.
Девочке явно было все равно, понравился маме ее рисунок или нет. Она ткнула пальчиком в шинку на носу Эйвери:
– А это что?
– Это шинка. Помнишь, мы с бабушкой тебе рассказывали? – Обращаясь к Эйвери, он сказал: – Я думал, сегодня уже снимут.
Она приподняла ладонь.
– Завтра?
Она кивнула.
– А для чего она? – спросила Мэнди. Эта шинка ее очень заинтересовала.
– Это вроде твоего гипса. Она защищает мамино лицо, пока оно еще не совсем зажило, – как гипс защищает твою ручку, пока косточки внутри не срастутся как следует.
Выслушав объяснения, Мэнди опять повернула серьезные глаза на Эйвери.
– Мамочка плачет.
– Это потому, что она очень рада тебя видеть.
Эйвери кивнула, закрыла глаза и несколько секунд лежала так. Потом снова открыла. Таким образом она хотела передать однозначно утвердительный ответ. Она была рада видеть девочку, которая едва не погибла в огне. Катастрофа, конечно, оставила в ее душе глубокую травму, но Мэнди, по крайней мере, осталась жива и со временем оправится от потрясения. Одновременно Эйвери почувствовала себя страшно виноватой, что она не та, за кого они ее принимают.
Внезапно, повинуясь порыву, на какой бывают способны только маленькие дети, Мэнди выставила вперед ручку, чтобы дотронуться