Я замолк, вспоминая события, предшествующие своему пробуждению. Мне стало жутко от того, как сказанное Кристенсоном великолепно укладывалось в общий узор, ранее непонятного мне, события.
– Вы что же, – продолжал я – хотите сказать, что я всё ещё в коме, там, в больнице?
Кристенсон вздохнул, прежде чем ответил:
– Ну по правде говоря, назвать это комой можно с очень большой натяжкой. Клинические проявления отсутствуют и по всем признакам – ваше состояние это некая форма сна.
– Сна? – переспросил я, будучи не уверен, правильно ли я понял доктора – То есть я сплю, там, в больнице?
Кристенсон растеряно пожал плечами.
– Это феноменально! Но похоже вы погрузились в какую-то аномальную форму сна, из которой не можете выйти.
Так как я оказался в ситуации, которую нельзя пожелать и врагу, чувство растерянности овладело мной. Чем яснее я понимал значение слов Кристенсона, тем сильнее становилось отчаянье. Выходило всё так, будто новообретённый мир, успевший стать очагом моей надежды, теперь рушился у меня на глазах, забирая всё то, что я ещё совсем недавно успел воссоздать.
Великий Моэм писал в одном из своих бессмертных произведений, что ощущение рушащейся надежды сродни чувству, как если бы потратив дюжину лет для строительства любимого фамильного дома, однажды утром вы обнаружили группу уполномоченных лиц, вооружённых ломами, которые бы методично, а главное –без всяких на то объяснений, разобрали ваше творение до основания. Примерно такое же чувство постигло меня, и я не мог ничего сделать – только наблюдать за разрушением своего мира.
– Ваш отец, – говорил доктор, слегка понизив тон голоса, словно смущаясь чего-то – он там, с вами, места себе не находит.
Вспомнив, что Кристенсон всё ещё был здесь, вместе со мной, на свежих руинах моих надежд, я обратился к нему:
– Как вы сюда попали? Почему вы можете быть здесь, если это мой сон?
Доктор внезапно расплылся в улыбке.
– Это тоже невероятно! Но похоже, я в достаточной степени овладел техников люцидного сна! Ну знаете, мы говорили с вами об этом, осознанное сновидение, когда сознание получает контроль над сновидением.
Я помнил как доктор рассказывал мне про этот феномен и про выдающихся деятелей в этой области. Однако я не придавал достаточного значения этим идеям. Прежде всего потому что меня заботил совсем иной вопрос.
– Но послушайте! – изумился я – Откуда, в таком случае, вы знаете, что я не являюсь частью вашего сновидения? Ведь если вы вошли в свой сон, усилием воли координируя его развитие, то разве не логично предположить, что всё, с чем вы сталкиваетесь – это плод вашего воображения.
Кристенсон продолжал улыбаться. Он замотал головой.
– Нет, совсем нет! Дело здесь не в контролируемом сновидении, я, входя в состояние сна, ставил своей целью отыскать обитель вашего сознания, посему, с высокой долей вероятности, наблюдаемое вокруг – плод вашей