Ребята наливали, соглашаясь в глубине души со всем, что говорил Геннадий Смирнов. Безобразий вокруг было множество, и чужие испытывали подлинное удовольствие, списывая эти безобразия на специфические особенности еврейского народа, как они особенности эти, родовые черты, понимали.
Анастасия не любила ругани в адрес Израиля и всячески пробовала урезонить мужа.
– Ген, – говорила она. – Ты бы потише, а то вышлют. Проверят документы, так и вышлют обратно.
– Ага! – гоготал муж. – Спугалась? Продала родину да великий народ свой, а теперь дрожмя дрожишь. У, жидовка! – и Геннадий замахивался на Анастасию, но никогда не бил ее, как случалось в городе К. Видимо, стал чувствовать между собой и женой некую дистанцию, в чем и сам однажды признался.
В тот день водку друзья разбавили какой-то дрянью. Дрянь прибавила особого куражу к обычной агрессии. Решили угнать фургон знакомого парня. Точнее, это знакомый Смирнова решил, а Геннадий только присоединился к нему, потому что очень уж хотелось прокатиться на халяву. В дороге повздорили. Приятель уже не помнил, по какому поводу. Слово за слово – вот он и вышиб Смирнова из машины под колеса встречного автобуса…
Все, народ стал расходиться. Кладбище быстро пустело. Только теперь Анастасия заметила, что сын ее младший привел на похороны отца своего приятеля по имени Эли. Приятель родился в Израиле, русского языка не знал. Дочь, будущий солдат ЦАХАЛа, поддерживала мать под руку, хотя в этом не было необходимости. Они шли позади мальчиков. Сын Анастасии и Эли говорили на иврите.
Кое-что Анастасия Смирнова смогла понять.
– Чего твой отец умер? – спрашивал черноволосый и курчавый Эли.
– Болел, – отвечал русый, с хохолком на темечке мальчишка. – Пил гадость эту. Вот и умер.
«Гадость», – подумала Анастасия Смирнова и, не отдавая себе в этом отчета, улыбнулась.
Люди, бредущие от кладбища рядом, с осуждением смотрели на вдову. Ей было не положено улыбаться в этот день и в этом месте.
Нет меня!
В детстве Феликс очень любил сказки. Особенно нравились ему волшебные истории о шапке-невидимке. Он все головные уборы в доме перемерил у зеркала. Мальчик трогательно верил в возможность своего исчезновения, но так и не смог стать невидимым на радость родителям.
Папам и мамам совсем не нравится, когда их дети исчезают. Нет, сами они эту пакость практикуют часто. Вот был в семье папа – и вдруг исчез. Бывает, и мамы пропадают… Все бывает на этом свете и чаще всего то, что и быть-то не должно…
Ладно, к делу… Феликс был добрым мальчиком, и он совсем не хотел огорчать своих родителей исчезновением. Он так и решил, что разные шапки не действуют, потому что он еще не готов расстроить близких своей невидимостью.
Тем