Он продемонстрировал краешек прозрачного файла с одиноким листком и, склонив голову набок, состроил забавную гримасу как на рекламном плакате спагетти – попробуете? В ответ Троекур заново начал наливаться порфиром, но тут Амзейен, который уже пробежал весь текст, кивнул ему, что «можно».
– Ну, давай, гляну… – крякнул начальник, и откинулся в кресле, держа листок под дальнозоркий прицел.
4.
– Чимбосы! Чимбосы! Лакшми идет!
– Лакшми летит! Тридцать метров!
– Может, не будем, мальчики?!
– Стыд усачам! Кто не с нами – все равно тупите! Не ржать! Всё, чимбосы!
Аудитория стихла, каждый притворился занятым. Столики медленно заскользили по часовой стрелке, а учительская кафедра поплыла к дверям, за которыми уже возник силуэт историка.
Створки разошлись и снова слиплись. Вошедший с порога толкнул ногой кафедру и перешагнул на борт. У каждого свой стиль.
– Прошу прощения за задержку, – сказал историк, усаживаясь в кресло, и экран над ним ожил. – Постараемся наверстать упущенное. Итак, мы говорили о Наполеоне Бонапарте и пытались определить условный ряд исторических персонажей, в котором этому властителю и полководцу нашлось бы место. В противном случае нам придется признать Корсиканца фигурой «из ряда вон выходящей», – он поднял глаза. – Какие есть предложения?
– Македонский, Цезарь, Кромвель, Петр Первый Романов, Гитлер и Сорни´, – протрубил басом студент из успевающих.
– Обратите внимание, Гитлер и Сорни не участвовали в сражениях, – историк встал и прошелся вокруг стола, кафедра имела удобный уступ по периметру специально для таких прогулок. – Что касается Сорни, то он также никогда не управлял государством, и кроме спутников связи ничего не захватывал. Впрочем, готов принять соображения в защиту вашей версии, а потом выслушаем оппонентов.
– А может, сразу выслушаем правильную версию? Быстрее будет, – предложил кто-то.
– Правильной версии нет, – присев на краешек стола, он убрал руки назад для упора. – «Экспериментальная история» – это игра концепций, выстраиваемых на основе доступных пониманию фактов. В отличие от курса «Объективной истории»…
Над головами студентов тут и там возникло фиолетовое свечение.
– Что именно вам разъяснить? – раздраженный, что его прервали, историк, не дожидаясь ответа, развернулся к панели. На экране как раз появилось и замигало словосочетание «доступных пониманию». – Опять – двадцать пять! – всплеснул он руками, но в следующую секунду овладел собой и ощупал кончики напомаженных усов. – Ладно, отвлечемся от Наполеона. У кого был зеленый? Кто расскажет нам про «доступные пониманию факты»?
У стены поднялась рука.
– Уля, давай.
Столик, купол которого светился изумрудным цветом,