– Неожиданно… Или он так глуп, что не понял, кто перед ним, иначе бы первым тебя прикончил… или, напротив, он куда умнее, чем кажется, – неожиданно гнев отца утих, и он задумался о чем-то своем. – Иди, Регина… Через несколько дней мы ждем послов с востока, твоя мать занята приготовлениями к пиру. Было бы неплохо, если бы ты тоже сделала хоть что-то полезное… – знакомый жест рукой, и девушка поняла, что разговор окончен.
– Повелитель… – кажется, принцесса набралась смелости… или дурости, но она вскинула голову посмотрела отцу в лицо. – Могу я узнать… ведь ваш раб, защитивший меня… Он жив?
На лице Императора было удивленное выражение, словно с ним заговорила табуретка или кувшин. Дочь всегда была где-то возле матери и не раскрывала рта, однако, видимо, сегодня она слишком перенервничала, поэтому, вопреки привычке, Фобос счел возможным ответить.
– Ты глупа, Регина, если считаешь, что я стану убивать из-за тебя такого ценного раба. Я простил ему выходку с твоим братом, а за то, что он сохранил тебе жизнь и честь, пожалуй, можно и поощрить его… Выбирай сама, чем хочешь его уважить, и пошли слугу исполнить. А теперь не тревожь меня более.
– Слушаюсь, повелитель, – девушка вновь склонила голову и поспешила покинуть отца, едва не осев прямо за дверью в коридоре, чувствуя, что сердце сейчас от страха готово выскочить наружу. Да что на нее нашло сегодня? Откуда столько решимости и смелости? Она, определенно, сходит с ума… или это все из-за того воина – он слишком ее вдохновил…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Лабиринт для зверей
– Я не хочу! – раздался лязг золотого кувшина, что был запущен через всю комнату в дверь.
– Госпожа Регина…
– Нет! Не смейте меня касаться! Вон, все вон! – вопли принцессы достигли сегодня апогея. Услышь их Фобос или Тиррей, они просто влепили бы Регине пощечину, но вместо них на смену выбежавшим служанкам в покои дочери вошла Элеонор.
– Как ты себя ведешь? – холодно и резко окатило голосом матери Регину, и та затихла.
– Мама… – девушка замешкалась, но затем решительно сделала шаг к матери:
– Я не хочу! Я не пойду замуж! Я не собираюсь менять одну клетку на другую! Я не вещь, чтобы мной распоряжаться! Вы всю жизнь растили меня, словно я предмет для торга! У меня есть душа, мама!
– Да что ты знаешь о душе, – Элеонор лишь слегка повысила голос, но Регина тут же заткнулась. Джнани в два шага оказалась возле дочери, схватила ее за волосы и подтащила к низкому пуфу, не обращая ни малейшего внимания на протесты девушки.
– Ты не знаешь ничего ни о жизни, ни о душе, ни о чувствах. И не тебе об этом рассуждать, – щетка безжалостно тянула волосы Регины, заставляя ее морщиться, но принцесса уже не смела дергаться, лишь ощущая, как слезы жгут глаза.
– Ты будешь паинькой, Рен, как и всегда. Ты будешь молчать, не полезешь к отцу или