В планах у меня было завести девушку или хотя бы домашнее животное, но найти что-то милое и доброе среди извращенцев и лентяев Соцсети было не так просто. Звук опять запаздывал за светом, и это раздражало даже в таких нежелательных знакомствах. Я мог видеть чьё-нибудь жирное прыщавое лицо, и как его губы не попадали в такт словам. От этого складывалось впечатление, что он корчит мне рожи.
Каждый третий день в Соцсети был «по интересам»: Соцсеть отбирала представителей только противоположного пола для любого посетителя при условии, что два предыдущих он присутствовал в приложении более двух часов. Уловка организаторов, если учитывать, что за день жизни, ты платишь тремя. Обычный шанс встретить девушку среди «мужчин» равнялся где-то один к двадцати. Вчера мне невероятно везло в карты: подряд выпали четыре дамы, но, соответственно, в любви удача меня покинула.
Зазвонил телефон. Мама. Мы говорили по телефону раз в неделю. Прошлую неделю я пропустил, поэтому и сейчас брать трубку не хотелось. Вместо разговора я занялся заброшенными делами: подкрутил шурупы на табуретках и наточил ножи. На столе стояли новые, нераспечатанные тарелки. Вымыв, я поставил их в навесной шкаф. Смотрелось не так уж и плохо. Чтобы не бросать взгляды на телефон, я стал убираться.
В доме было чисто, но меня это не смущало: я вновь убрал в комнате и кухне – подмёл полы, переставил немногочисленные вещи местами, проветрил помещения и вытер пыль. Вся уборка заняла ужасно мало времени. Ощущение растерянности задавило тонной свободы.
Очень хотелось есть, но мне хотелось всё сделать правильно.
− Алло, мам, привет, − начал я с неохотой.
− Здравствуй, сынок. Ну, рассказывай, как дела? Не познакомился ещё ни с кем?
Острая боль привычного осуждения накатывала камнем извне и камнем изнутри – из памяти – желая прижать маленького меня с двух сторон. Мягкой стороной ладони я потёр висок. Через несколько секунд отпустило, и я продолжал слушать без искривлённого лица.
Мы говорили около часа. Сначала я чувствовал натянутость разговора, но «обменявшись любезностями», мы зацепились за души друг друга. Я не обманывал, не юлил, не оправдывался, и ей это нравилось. Это нравилось любой женщине любого возраста. Деньги у меня были и это её успокаивало. Это всё, что я мог рассказать, поэтому говорила, в основном, мама, а я участливо задавал вопросы. Ей очень нравилось, когда давали высказаться, проникаясь её проблемами и заботами. Это вообще нравится всем людям, независимо от возраста и пола. Главное – не давать им советов, и тогда они твои. И наоборот: если хочешь избавиться от кого-то – дай ему совет.
Она говорила об изменениях на работе, о плохих и хороших (люди всегда сначала говорят о плохих, наверное, считают их куда более важными) событиях в семье, о круге друзей, коллег, о здоровье, воспоминаниях и новостях, о вещах, которые меня никогда не интересовали,