Послесловие к живописи. Андрей Руфанов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Андрей Руфанов
Издательство: Издательские решения
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 0
isbn: 9785005138149
Скачать книгу
после смерти жены, одним из самых близких друзей Ренуара становится художник нового поколения – Анри Матисс. Ренуар тогда уже серьезно болел, но не переставал писать. Видимо от боли это отвлекало лучше всего. В тот период Матисс навещал его почти каждый день. Диалог при одном таком визите вошел в историю.

      Войдя и поздоровавшись, друзья обменялись лишь парой фраз. Ренуар работал. Матисс встал чуть в стороне, не желая мешать.

      Повисла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием деревянного инвалидного кресла. Наконец, видя какую боль доставляет художнику каждый мазок, Матисс не выдержал:

      – Огюст, почему Вы не оставите живопись, Вы же так страдаете?

      Кресло со скрипом развернулось и он вдруг увидел на старческом лице абсолютно молодые глаза, горящие вдохновением и азартом.

      – La douleur passe, la beauté reste. (Боль проходит, а красота остаётся).

      Послесловие к живописи

      Порой, выходя из музейных залов, из замков и дворцов с живописными коллекциями, да и просто после просмотра собственных фотоархивов, остро ощущается чувство невысказанности. Остающаяся внутри энергетика подлинников картин западноевропейских мастеров, гигабайты фотографий, … вдруг все это опять начинают будоражить сознание, требуя выхода, если не сейчас, то хоть когда-нибудь…

      Рембрандт.

      «Ночной дозор» – что осталось за «кадром».

      «Ночной дозор» в амстердамском Риксмузеуме возникает перед зрителем, подобно действу «За стеклом». Огромная картина висит весьма низко, ботфорты капитана и лейтенанта находятся почти вровень с нашей обувь, да и занимает она почти всю стену здания… так что в Амстердам 17-го века хочется попасть, просто перешагнув через низенький барьер…

      В этом капиталистическом улье со своими весьма строгими иерархическими законами, где преобладали люди богатые, но не знатные, постепенно возникал интерес к живописи. Но людей нового времени, сколь прагматичных, столь и пуританских, совершенно не интересовали ни античные герои, ни католические святые с определённым набором божественных атрибутов. Люди хотели видеть на картинах прежде всего самих себя, своих жен, детей и домочадцев, своих служанок, намывающих кастрюли или разливающих молоко, интерьеры своих домов, вплоть до подробнейших изображений кирпичной кладки. В городских пейзажах изображались в мельчайших деталях кварталы, мосты и каналы, интерьеры церквей, застольные натюрморты, букеты из местных цветов… порой натурализм зашкаливал, ну чего только стоит сцена вычесывания блох из головы девочки на одной из картин Питера де Хоха, с полной прорисовкой интерьера комнаты, распахнутого алькова и пейзажа за окном, который подробно виден через окна с мелкими голландскими стеклянными плитками.

      По сути, картины, висящие в богатых амстердамских домах это не картины… это зеркала, в которых отражалась вся повседневная жизнь людей.

      Просто?… – просто. Безвкусно? … – не знаю. Интересно? … – безумно!!!

      Вся