Теперь его познанию, стало быть, было доступно лишь бескрайнее, сверхглубокое, тропосферное небо, в которое он безостановочно несся на бешенной скорости, рассекая вязкие, зыбкие облака. Струи хладного потока воздуха хлестали его тело, словно раскаленные прутья. Особенно жгло лицо, которое было ничем не прикрыто и, от неравномерного прилива крови, преимущественно к части затылка, у него заметно покраснело. Он несуразно барахтался в эфире, будто бы сонный птенец, выброшенный из гнезда, но так и не научившийся летать, и думал о неизбежности смерти. Старательные размышления его сводились к одной единой мысли, будет ли его гибель иметь хоть какой-то смысл или же все его действия до этого момента были ошибочными и напрасными. Достойно ли он прожил свою жизнь или, быть может, возможно, следовало бы все делать по-другому – прилежнее, изящнее, правильнее? Хотя что вообще в данном контексте значит правильность? Жить ради других, жить ради себя – в этих двух стратегиях Зед не видел значительного различия с точки зрения морали. Но другая мысль неожиданно, спонтанно также пробралась к нему в голову, тут же сменив первую – успеет ли он почувствовать боль, либо же все произойдет настолько быстро, что нервные соединения не поспеют донести сигнал до мозга, – второй вариант Зед воспринимал как более предпочтительный, но почему-то склонялся к первому как к наиболее вероятному. Судорожно пытаясь вспомнить в последний раз все лучшие моменты своей жизни, скупая мужская слеза прокатилась по его щеке, и он зажмурил глаза, чтобы прогнать прочь весь свой страх, нарастающий в нем с каждой секундой, превозмогая больную немую дрожь внутри.
После долгого падения, вверху уже было ничего не видать, а внизу в поле зрения появилось широкое озеро, окаймленное по берегам длинными стеблями тихо шуршавшего бледно-зеленого камыша. Падение с такой высоты и на такой скорости, даже в воду, вероятнее всего, могло бы оказаться смертельным. Но неожиданно Зед почувствовал в себе новую силу, и с ее помощью замедлил время. Теперь всё проносилось перед его глазами в замедленном восприятии пространственно-временного континуума, со скоростью ползущей улитки. Оказавшись уже совсем близко над водой, Зед использовал магию левитации, не прерывая замедления, в результате чего смог плавно и безболезненно приземлиться.
Одной магии левитации при падении с такой высоты с большой долей вероятности было бы недостаточно для мягкой посадки. Поэтому находчивость Зеда и комбинация двух способностей однозначно спасли ему жизнь. Очутившись в середине озера, Зед стал плыть к берегу. Долго он плыл, и наконец-то-таки доплыв, полностью промокший, уставший, но довольный исходом своих