В ходе социологического исследования активисты комитета выявили, что в результате старения нации, в стране растет количество одиноких людей и одиночество становится бичом современного общества. «И вот, когда очередной, старый и одинокий человек, подчиняясь закону природы, в свое время и в свой час уходит в мир отцов, – убеждали активисты, – то ребята из погребального общества хоронят его уж очень деловито – и погоревать то некому. При таком обороте дел, утверждали они, – нам становится чуждо все человеческое: ни тебе посмеяться и поплакать в соответствующие моменты жизни. Мир стал чужим и равнодушным, – предупреждали активисты, – и это достойно сожаления…»
Правозащитники означили проблему, а депутаты Кнессета подняли вокруг нее невообразимый шум. Вскоре к дискуссии присоединились деятели культуры и искусства. Все они говорили одно: «Одиноких людей много, при жизни они не ведают вкуса смеха (попробуй, посмейся на жалкое пособие по старости), а когда умирают, никто толком не поплачет. Надо радикально менять положение дел, – демонстративно кипятились депутаты, ибо, если все оставить на местах, молодежь вскоре станет заглядывать в словари архаизмов, когда речь зайдет о таких понятиях, как плачь, смех, горе, или радость». В самый разгар спора финансовые воротилы страны сделали благородный жест и внесли в фонд «Гражданских похорон» крупные средства, позволившие им расширить штат профессионалов. На похоронах это были плакальщицы, на именинах острословы, а на футбольных матчах болельщики.
К старику на похороны – соратники и друзья позаботились заблаговременно и пригласили самодеятельный ансамбль старух из дома престарелых «Опора». За неимением иных занятий, старушки увлекались хоровым пением, выступая на похоронах или торжествах, где помимо демонстрации вокальных талантов, делились с молодежью своими воспоминаниями о том, как тяжело эмигрировали в Палестину на рубеже девятнадцатого столетия.
Спустя час после кончины ботаника, голосистые певуньи скоренько составили программу