– А, ну – цыц! Соизволил посетить, скажете, бакалавр искусств, Войтеховский, по пути из Вероны в Данциг. А может и не в Данциг.
Бакалавр задумчиво потер нос, цвет которого, подтверждал его слава о принадлежности к ученому сословию.
– Скажете – в Мюнхен. Доберусь да Мюнхена, там будет видно – на восток, или на запад.
Шеффены одобрительно закивали головами.
– Видно, что вы человек бывалый, много повидавший. – Многозначительно сказал староста.
– А, как же.
– Если господин позволит нам присесть и примет наше угощение, может, мы узнаем какие новости.
– Садитесь, ибо, как человек обладающий интеллектом, придерживаюсь широких взглядов.
Лица крестьян вытянулись, а бакалавр продолжил:
– Потому, как говорил святой Фома Аквинский: «Интеллект, есть наивысшая чувственная способность». А, после хорошей чары вина, я чувствую склонность к разговору и философским рассуждениям.
Хотя никто ничего не опять не понял, но от упоминания имени святого лица шеффенов просветлели. Некоторые перекрестились, а Арнольд Лысый, с громким шипением выпустил утробные газы.
Разгоняя руками смрадное облако, крестьяне стали рассаживаться по лавкам. Служанка Вальтера, нацепившая, ради торжественного случая, белый чепец и передник стала разносить гостям пиво.
Юргену, который сидел за единственным в комнате столом, она подала выпивку последнему. Ставя кувшин с вином перед гостем, она так изогнулась, что груди чуть не вывалились из лифа на стол. При этом ее зад оттопырился настолько высоко, что по рядам зрителей пошел одобрительный гул.
Дождавшись пока гость выпьет, старшина начал разговор.
– Может что известно об инквизиторе? Назначил его архиепископ или нет?
– Его преосвященство, кардинал Гуидобальд фон Тун, архиепископ Зальцбургский, еще после пасхи, назначил инквизитором, высокопреподобного брата Бонифация. А, что вам – до инквизитора? В заду свербит? Или бесы одолели?
– Нет, у нас, все, слава господу нашему, благополучно. Недорода нет. Градом ничего не побило. Скотина не дохнет и доится. Тут, извне, напасти случаются.
Когда все кончили креститься, Брюхатый, под одобрительным взглядом бакалавра продолжил:
– Был тут, у нас невесть, кто. До сих пор опомниться не можем.
– Так!
– Приходит, значит, и – к Гансу. Крестным знамением себя не осенил и сразу завел разговор.
– Подрывной разговорчик?
– Ась?!
– Подрывающий веру, разговор произошел?
– Нет, про веру ничего сказано не было. Говорит, я – гончар. Работу ищу. А руки то – белые. Мягкие, как у младенца. Ни то, что шрамов, царапины ни одной.
– Иди, ты!
– Точно, мы все видели и щупали, потом. Он, значит, спрашивает: «Где, у вас – трактир?» Стало совсем подозрительно. Чего спрашивать? Трактир, в любой деревне, без спросу, слепой найдет.
– Да очень