С того времени страх для неё приобрёл цвет и плотность, и зарождался он не внутри, а снаружи.
Мать едва успевала утирать слёзы, весь её прежний мир рушился. Она, как и все трое детей, боялась отца, старалась не попадаться ему на глаза лишний раз. Но когда он был жив, всё было ясно, он всегда говорил, кто хороший, кто плохой, что нужно делать. У неё уже была дочка, она воспитывала её так, чтобы отец не делал ей замечаний. Будучи старшей дочерью, Маша всю жизнь свою жила с оглядкой на него – что скажет? Будет ли доволен? Не дай Бог, раскричится. Она обращалась к нему на «Вы», считала истиной в последней инстанции. Сейчас же она была растерянна, несмотря на то, что сама не знала, любила ли она его:
– Папа, папа, что же вы так… Оставили меня одну.
Маша работала товароведом в большом магазине, и дед в приказном тоне говорил:
– Купи Нинке сапоги, купи матери кофту.
Он не спрашивал, легко или трудно во время тотального дефицита выполнить его поручение. А она краснела и путалась в словах, когда шла к директору выпрашивать разрешение. И директора, интеллигентного, понимающего мужчину, она боялась так же, как отца. Сама не могла объяснить за что. Поэтому просить что-то для своих детей язык не поворачивался.
Папа, папа, смогу ли я одна поднять их всех? То одному что-то надо, то другой. Нина уехала учиться, ей вещи тёплые нужны… Что делать? Кто останется с мамой жить? Родной дом опустел. Маша чувствовала себя одинокой и несчастной. Отец предал её своим уходом.
Тётя Нина приехала из другого города. Она тоже стояла рядом с матерью. Взгляд застыл на иконке, которую вложили в руки покойного. Нина думала о своём:
– Какое счастье, что я не побоялась уехать в другой город. Тогда все страхи жизни меркли перед ощущением свободы – лишь бы не называли больше дармоедкой, не смотрели исподлобья за столом и не бросали обидные замечания.
Она и замуж вышла без разрешения – этого оказалось достаточно, чтобы на долгие годы быть отлучённой от семьи. А ей только это и надо было! После похорон мать будет просить остаться, расплачется, сестра Маша тоже обидится, что она ненадолго, но ведь ей надо на работу, дома двое пацанов и Толик – такой же пацан. Как же она уже соскучилась за ними! Она уже представила, как они будут в аэропорту встречать её и виснуть на шее. Украдкой оглядела родных: как же всё-таки они все трое похожи на отца… И внешне, и характерами.
Иногда у себя дома Нина ловила себя на мысли, что она, как отец, весь день ходит недовольная и молчит. Тогда она стряхивала с себя это настроение и просила прощение у Толика, у пацанов. Иногда могла грубо оборвать сыновей или мужа. И снова извинялась… Пока Толик однажды не сказал:
– Нинусь, может, сначала мозги включать, потом эмоции… Потренируйся. Что за пацаны вырастут, если мать родную боятся?
Нина