– А вы? Что изменилось у вас? – допытывалась врач.
– Потом у нас сменилось ещё два директора, но все они были похожи на нашу… А я только через год поняла, что себя надо учиться отстаивать. Я ведь всегда была бесконфликтной, знаете: «худой мир лучше доброй ссоры». И потом… боялась остаться без денег, боялась за сына, за репутацию… Всё боялась и боялась… А если бы тогда нашла в себе силы отстоять себя, то жизнь была бы совсем другой. И не было бы гипертонии, бессонницы и и остальных сопутствующих учительской работе товаров, – грустно подвела она итог.
– Да, школьные учителя, как правило, не отстаивают свои интересы, не идут на конфликт с начальством. Это проблема системы, а не отдельного человека, – заметил Юра.
– Бесстрашных в нашем обществе мало… Да и откуда им взяться, если во многих семьях страх переходит из поколения в поколение, – снова включилась в разговор врач, – пора расходиться. Всем доброй ночи. А можно я завтра расскажу свою историю?
Следующий день ничем не отличался от остальных: измерение температуры, то же надоевшее уже меню, обход врача. Когда доктор уже выходил из палаты, Николай напрямик спросил:
– Скажите пожалуйста, а среди нас точно заболевших нет?
Врач отрицательно покачал головой:
– Нет, все в том же состоянии, что и по прибытии. Ни одного ухудшения самочувствия. Так что есть все основания предположить, что после карантина вы все свободны.
– Спасибо.
Дверь закрылась.
– Нас собирается всегда десять человек. А почему интересно, не приходят ещё четверо?
– А боятся, Коля, просто боятся. А вдруг что! Прямо на нашу вчерашнюю тему.
– Сдаётся мне, Юрик, что мы эту тему только начали.
Так и оказалось… Когда все расселись по узлам, телефонный фонарик осветил женщину-врача. За пятьдесят, лицо строгое, неулыбчивое, губы поджаты, глубокие морщины на переносице, видно, что часто хмурится. Во всем облике что-то чиновничье, начальственное, хотя в отличие от Елены Николаевны, соблюдавшей даже здесь «дресс код», врачица приходила в тапочках и пижамных брюках.
– Уважаемая, вы хотели сегодня рассказывать, – напомнил голос с кавказским акцентом.
– Меня зовут Олеся Сергеевна, я главврач районной поликлиники. Я очень внимательно слушала и Юру, и Елену Николаевну, мне бы тоже хотелось рассказать свою историю… Тоже про страх, но у у меня как-то всё грустнее…
История третья. Фото из семейного альбома.
Олеся похоронила родителей и продала дом. Из родительского гнезда взяла только самое необходимое. Книги решила отдать в интернат, в библиотеку.
Складывала их в коробки, из «Воскресения» Толстого выпала фотография.
Под деревом на стульях сидят дед и бабушка. По бокам – мама с папой, тётя Нина и дядя Коля. Олесю, совсем маленькую, коконом завёрнутую в пелёнки, дед держит на руках.
Олеся