Бессмертные не принадлежат времени. Люди, с которыми он был хоть как-то связан, обязательно покинут его, дома разрушатся, государства падут. Быть может, даже само Небо было для него когда-то другим… Когда-то очень давно.
Я докурил и поднялся. Мой взгляд невольно упал на пол. Под рукой Петра я заметил какие-то черные закорючки. Сдвинув ладонь, я смог разглядеть их получше.
Буквы! Перед смертью Петр сумел что-то написать. Глаза пробежались по полу. Да тут целый дневник бессмертного! Я прошел вдоль стен собора и, наконец, сумел отыскать начало записей. Проклятие, ничего не видно! А, у меня же свечи есть! Я их забыл сегодня вытащить из сумки. Хорошие черные неосвященные свечи, которые я специально покупал на уходящей луне. Я невольно улыбнулся. Вот и пригодился товар, не зря весь день носил их с собой. Я зажег одну, поставил на пол рядом с началом повествования и принялся читать…
Пролог. На коленях перед трупом
Он как-то грустно улыбнулся и медленно открыл глаза. Две слепящие молнии его глаз сверкнули с новой силой, но лишь на короткое мгновение. Его губы дрогнули, и он тихо прошептал:
– Я… умираю… Помоги… ей!
– О чем вы? Монсеньор, как вы можете так говорить? Вы бредите, я же ваш… Ведь именно она!..
Граф усмехнулся, но в следующее мгновение закашлялся. Из его рта хлынула та самая кровь, которую я когда-то уже видел.
– А ведь… – снова начал он, откашлявшившись, – если п-подумать… Ты был для меня в… первую очередь…
Нет! Он не посмеет этого сказать! Ведь я… Ведь он… Он…
– Монсеньор, не говорите! Я… Я убью ее и исцелю вас!
– Не с-смей!.. – сквозь разрывающий душу кашель, прохрипел граф, а затем он, собрав в себе все остатки сил, продолжил: – Помнишь, что ты должен сделать, П-петр?
Я… Нет, этого не случится! Я не позволю ему…
– М-монсеньор… Нет… Нет! Не будет этого! Не будет! Я… Я спасу вас, я все…
– Петр! – крикнул граф и зашелся в отчаянном приступе кашля. В приступе, который доказывал, что он не при смерти, а что еще жив! Не дам я вам упокоиться! Вы… Ты будешь жить! Ты обязан!
– Ты… не поймешь! Это… Ее… Любовь ко…
И ты осекся… Впервые в жизни, ты не закончил мысль. Впервые в этой долгой изнурительной жизни тебе не хватило воздуха для того, чтобы сказать это банальное, но столь важное для меня слово… Твои вечно яркие серебристые молнии в глазах напоследок вспыхнули и потухли в омуте тьмы… Твои веки медленно опустились, и последний вздох вырвался как-то небрежно, как-то слишком… по-человечески… Монсеньор… Мой… друг… Прости меня. Это я должен был тебя остановить! Это я виноват, что ты умер! Это я! Я во всем виноват!
Любовь?! Какая к дьяволу любовь, если ты лежишь прямо передо мной с кинжалом в спине? Как ты мог так просто взять и бросить меня?! Ведь я столько