Дикое волнение во мне боролось с не менее диким желанием. Мы оба знали, зачем Наташа сегодня пришла, но всё же где-то далеко во мне сидел страх, что вот сейчас я попытаюсь поцеловать её, а она отпихнет меня и скажет: «Э-э-э, полегче! Ты за кого меня принимаешь, Петюня?». Но даже это волнение меня радовало. Благодаря ему, я прямо всеми фибрами чувствовал остроту момента, остроту жизни, чувствовал, что это и есть самый её сок.
Не знаю, как, но я смог дотянуть до последнего выпуска рекламы и не взорваться, а когда с ним было покончено, сказал: «Пойдем, покажу кое-что». Я взял Наташу за руку и повел за собой.
Мы вышли на крышу. Майская ночь сама по себе романтична. На крыше высотки – романтична вдвойне. Привычный серый город – мешанина из домов, дорог, пробок, светофоров, фонарных столбов, автомобильных стоянок, магазинов и прочей обыденной ерунды, превращается в фантастическую морскую рыбину. Ту, которая плавает по дну океана в абсолютной, бескрайней пустоте и каким-то непостижимым образом светится множеством огней. Огни гаснут и загораются, движутся по телу чудесной рыбы. Она настолько громадна, что вы единственные, кто может видеть её целиком, потому что оседлали эту рыбину и плывете вместе с ней, забравшись на самый высокий плавник.
Наташа приблизилась к краю крыши и сказала восхищенно: «Как здорово!»
Я подошел к ней сзади и обнял. Отталкивать меня она явно не собиралась. Волнение утихло, превратилось в приятное предвкушение.
Довольно скоро мы оказались в полутьме новостной, на диване. У меня была приготовлена свежая белая простыня, но расстелить я её не успел. Что уж там, даже диван разобрать я не успел.
Часа в четыре утра Наташа попросила вызвать ей такси. Остаться, поспать и с утра уехать вместе она с улыбкой отказалась:
– Не хочу встречаться с твоими коллегами. Еще подумают, что мы тут трахались…
Она изо всех сил делала вид, что всё прошло отлично, но мой скромный опыт подсказывал, что Наташа разочарована. Это, конечно, неудивительно: в таких делах нужна практика, а я последний раз был с девушкой примерно пятьсот сорок три года назад. Так что в этом забеге я был спринтером, а не марафонцем. Бил короткими, а не длинными очередями. Нарезал тортик мелкими кусочками, а не здоровыми ломтями.
Уж не знаю, питала ли Наташа какие-то иллюзии на мой счет… Скорее всего, нет. Но второй шанс она мне дала следующим же вечером.
Мы не договаривались о встрече. Я чувствовал, что меня может понести, и поэтому не звонил Наташе и не писал. Начну болтать лишнее, про то, что мы созданы друг для друга, и – пиши пропало. Многократно испытано мной, можно ставить знак качества.
В общем, как можно меньше слов, как можно больше активных и малоадекватных действий. Всё, как учил Степа. На активные действия я, правда, был не способен, поэтому обошлось и без слов, и без действий. Весь