– Нет, больше – в огород умности Йоко. По версии НИКТО, девушки любят ушами, но если в этот момент у них включаются мозги – это крах всему. Умность Йоко зашкаливает за все разумные пределы. А теперь тебе следует – согласно сценарию! – смотать шнур своего микрофона и выйти вон, по всем законам классического водевиля – через окно.
Вновь установилась тишина, подобная тишине в могильном склепе…
(«СО ДНЕЙ АДАМА ВСЕ НАПАСТИ ПРОИСТЕКАЮТ ОТ ЖЕНЫ. Та, у кого ты был во власти, была во власти Сатаны». Р. Бёрнс.)
Тишину резко прервал НЕКТО:
– Хватит бузить! Давайте заниматься делом. Через неделю конкурс. Там мы тоже будем играть Бёрнса?
Днями раньше профком НИИ в приказном порядке объявил, чтобы они приняли участие в городском конкурсе патриотической песни. Что они будут играть – их дело. Главное, чтобы было первое место.
– Нет, там мы сыграем лезгинку, – ответил ВСЁ, и пропел, – «на горе стоит ишак дедушки Макарыча, его дети бОятся, вай-вай, нехорошо»!
– Лезгинку, так лезгинку, – согласился НЕКТО, и вывернул до предела тумблеры всех усилителей. – Поехали!
Они действительно ладно спели про Макарыча, разложив этот шедевр народного творчества на многоголосье.
Когда прозвучал последний аккорд, НИКТО увидел, что в дверях стоит уборщица со шваброй в руках.
– Молодцы! Как на свадьбе! Так и хочется в пляс пуститься! – оценила услышанное она, и быстренько ретировалась: её ждал ещё не один десяток квадратных метров пола, требующих срочной помывки.
На конкурс НИКТО, НЕКТО и ВСЁ приготовили другую песню…
(«ВЕЛИКАЯ БОЛЬ И ШУТКА всегда идут бок о бок…» Джон Леннон.)
23. «У деревни Крюково».
Во время перерывов репетиции, когда НЕКТО и Йоко, как обычно, ворковали в дальнем углу репетиционной, а ВСЁ, как обычно, мудрил над своими барабанами, НИКТО подсаживался к радиоприёмнику, чтобы галопом промчаться по эфиру: что там вещает Москва, а что – заграница? Тогда он и услышал «У деревни Крюково»1, тогда же, на коленке, набросал аранжировку: нет, не конкурса – для, а забавы – ради. Первым оценил её ВСЁ:
– По-моему, попадание в самое яблочко: патриотизма навалом, а звучания такого забавного – клянусь! – никто не слышал.
ВСЁ знал, что говорил, предвкушая, как покоробит Йоко и НЕКТО одно упоминание слова «забава».
– Опять двадцать пять… – проворчали, почти в один голос, они, – новые сюрпризики от НИКТО, как консервы в собственном соку, припрятанные про запас… Сколько же их – на его тайном складе – ещё осталось?..
– Не беспокойтесь: я не дам вам умереть с голоду, – ответил НИКТО.
– Да уж лучше голодная смерть… чем такие лакомства.
– А, по-моему, козыри – свежи, дураки – те же, – заметил ВСЁ. – И это чертовски забавляет!
– А, по- моему, ЗАБАВЫ – это всегда вечный черновик, который ждёт исправлений и улучшений… –