поэта Серебряного века, придавая современной одежде некую вневременную театральность. Он вообще был довольно экономен. Дорогая кофемашина, добротная одежда, мебель, посуда и вкусная еда – вот и все его слабости. В остальном он вёл довольно скромный образ жизни. И вот, внезапно этот избалованный, утончённый тридцатипятилетний молодой человек решил устроиться работать в школу. Не на кафедру Сорбонны, не ведущим программы на телевидении, а в обычную московскую школу, хоть и престижную частную. На вопросы коллег отвечал, что хочет чувствовать биение молодой жизни, питаться нестандартными идеями, а не вращаться среди закоснелой пожилой публики, неспособной пересмотреть свои взгляды и привнести что-то новое в науку. Внешне альтруистический поступок был на самом деле весьма амбициозным планом по воспитанию мыслящей молодёжи. Сева планировал потрясти сами основы образовательной системы, ни черта в ней, в общем-то, не понимая. Хотя, если уж мыслить широко, идти бы ему преподавать в обычную муниципальную школу, какую он и сам закончил – там такие же молодые пытливые умы. Как ни странно, такой вариант ему в голову даже не пришёл. Да и расположенные к нему коллеги и друзья сразу бросились подыскивать для этого пресыщенного оригинала вариант получше и попрестижнее. Когда несколько школ вежливо отказали ему в трудоустройстве, он удивился, но нисколько не возмутился и не обиделся. Если бы его когда-либо останавливали отказы, он бы не был тем, кем стал. Пришлось задействовать обширные связи, чтобы получить место учителя истории в школе на Алексеевской. Его пожилой коллега, посодействовавший в этом, предложил кандидатуру Севы, когда срочно нужна была замена – его предшественник умер в зимние каникулы и нужно было найти нового учителя истории в считаные дни.
В свой первый рабочий день, не сомневаясь в успехе, но всё же приятно нервничая, Сева вошёл в учительскую за двадцать минут до своего урока. Комната была довольно просторной – светлые стены, зелёные тяжёлые шторы на окнах. На стенах никаких портретов или картин. Несколько шкафов с методическими материалами, аккуратно расставленными за стеклянными дверцами. Только столы преподавателей давали представление о его будущих коллегах: на одном был брошен журнал по садоводству, на другом лежало сложенное вязание. Самым захламлённым было рабочее место справа у окна. На нём громоздились неровные стопки рабочих тетрадей с изображением бурлящих колб, ещё там валялся халат, чистый, но с прожжённой на груди дырой. За этим столом восседал молодой мужчина. Он был похож на викинга: рыжеватые длинные вьющиеся волосы, борода, богатырское телосложение, разве что ростом невысок. Кроме него в комнате больше никого не было. Не колеблясь, Сева занял пустой стол напротив: тоже у окна, только левее.
– Сева, – протянул он руку бородачу. – Буду преподавать историю средним и старшим классам.
Викинг улыбнулся
