– Без седла сможешь? – и вдруг прошипел: – Винт подбери!
Парень схватил винтовку убитого. Через миг дверь избы заскрипела. Луна задёрнута облаками, оживающий порывами ветер будто сгущает сырую студёную мглу. В темноте обозначилась фигура на крыльце. Оба присели за лошадью. Журчит струя, троекратно разносится протяжный громкий звук. Фигура удовлетворённо крякнула, нырнула в избу.
– Это ротный был, – сказал незнакомец, когда они шагом, чтобы не услышали в избе, проехали двор, огород и оказались на выгоне.
– Почём знаешь?
– Любой другой усёк бы: чегой-то часовой на его пердёж шуткой не отозвался? А ротный знает: с ним шутить не посмеют.
Сизорин, восхищённый новым приятелем, спросил, кто ж эдак называет: «михрютка»? «винт»? Тот ответил: воры.
– Так ты… не вор ли?
– Переверни шестёрку кверх ногами! – загадочно, совсем сбив с толку солдата, сказал спутник.
2
Днём добрались до своих. Белые грузились в эшелоны – было приказано до подхода противника отбыть на Самару. Ротный командир, наспех выслушав Сизорина, бросил его товарищу:
– Езжай! Там разберёмся.
Уселись в теплушке на солому среди однополчан Сизорина. Его спутник – неказисто-худощёкий, в телогрейке, в заношенном пиджачишке, в кроличьей шапке – выглядит примелькавшимся мужиком, каких миллионы: разве что разжился, по случаю, хромовыми сапогами.
Себя он назвал:
– Ромеев, Володя.
Он уже знает, что Сизорин работал на пороховом заводе в Иващенково подносчиком материалов, в Народную Армию вступил потому, что красные расстреляли отца – старого мастера: подбивал-де к забастовке…
Вскоре после Октябрьского переворота большевики «посадили на голод» весь заводской посёлок Иващенково. Рабочим было предписано трудиться по двенадцать часов в сутки – за полтора фунта хлеба. Этого и одному – чтоб чуть живу быть, а семье? Собралась сходка – тысячи голодных, замученных: «Бастовать надо, товарищи!» А по товарищам, по безоружной толпе – товарищи комиссары из пулемётов…
Когда летом восемнадцатого провозгласилась в Сызрани белая власть, рабочие Иващенкова «косяком пошли» в армию КОМУЧа. Причём сорокапятилетних оказалось не меньше, чем юнцов вроде Сизорина.
В который раз взахлёб он рассказывает однополчанам, как удалось спастись благодаря редкостным хитроумию и изворотливости Ромеева.
Искоса поглядывая на него, доброволец Шикунов, вчерашний конторщик порохового завода, спросил:
– Так ли было?
– Совершенно обычно! – последовал ответ. – Дело-то в сыске известное. Когда ворьё хочет обчистить склад, завсегда манят михрютку «на лайку». Тут первое что? Чтоб он стрельнул и чтоб те, кто в домах, знали – стреляет он. Тогда сади в него! Подумают – это он по приблудной собаке. Перевернутся на другой бок и задрыхнут.
Ромеев со значительностью указал на Сизорина:
– А без него не вышло б! – вынул из-под телогрейки револьвер. – Пульни