– Так не пейте!
– Не получается: ты же знаешь кубанское гостеприимство. Пристают, угощают – отказываюсь, обижаются. В общем, слабый я! Не могу отказать людям. А потом и сам страдаю, и мать твоя злится, и ты.
Вот и родная станица. По заросшей спорышом дороге Григорий подъезжает к большой саманной хате. Под огромным грецким орехом у стола копошится его жена Варвара. Увидев грузовик, она радостно всплескивает руками и, как утка, переваливаясь с одной ноги на другую, пытается бежать к машине.
– Як бочка! Шо стало с бабой, – грустно думает мужчина. – А яка была красавица! Шо робе время…
Лена выпрыгивает из кабины и, плача, бросается к матери: у неё такие ласковые руки и такой понимающий взгляд, словно она уже всё знает и о Стефане, и о происшествии на море.
– Давно бачились, – иронизирует Григорий. – Наливай, мать, нам лучше борща: желудок без жратвы ноет.
Варвара вытягивает из кастрюли курицу с галушкой, разливает по тарелкам борщ, затем разрезает на блюде спелый, сочный арбуз, и все с аппетитом едят. А рядом ластится, ходит кругами боксёр-полукровка Цезарь, от радости слюнявит нарядное Ленино платье. Кот Васька, невзирая на пса, тоже трётся о ноги и мяукает.
– Как всё же хорошо дома! – думает Елена, наслаждаясь минутами покоя и счастья. – Можно я немножко посижу с удочкой? – обращается она к матери.
Варвара молча кивает, а Григорий укоризненно качает головой, хотя ему приятно, что дочка, как и он, любит рыбалку.
Девушка берёт удочки, ведро и по саду направляется к ерику. Груши под тяжестью плодов наклонили ветки вниз и бьют по плечам. Яблоки падают на потрескавшуюся землю.
Лена садится на шаткий деревянный мостик и ставит удочки возле камышовых зарослей. Сразу же клюёт, ведёт, тянет – пузатый карп летит по воздуху на берег. С земли стрелой взмывает Васька и нанизывает рыбу на коготь.
– Ну и нахал! А если бы поймался на крючок? – ругает кота девушка, хотя она давно привыкла к его проделкам: Васька не только снимает рыбу с крючка, но и может ловить её в ведре, абсолютно не боясь воды.
– Ну, есть рыбка? – спрашивает Лену мать.
– Есть, но показать не могу: вся в животе у Васьки.
– А я принесла тебе холодной водицы из колодца. Такой воды у вас в городе нет. Твой прадед Василий вырыв колодец, царство ему небесное. Прямо целебный источник. Полстаницы за водой приходят да прадеда твоего вспоминают. Бросай, дочка, свою рыбалку, а то до ночи просидишь.
– Пять минут – и буду дома!
– Знаю твои пять минут. Шо для батьки водка, то для тебе удочки, – грустно говорит Варвара, тяжело садясь на деревянную ступеньку и опуская на мостик отёкшие, со вздутыми венами ноги. – Не хотят мои лапоньки ходить, – печально улыбаясь, жалуется она. – А помнишь, дочка, як батько с поля привез степного орлика. Голый, без перьев, гадкий: одна голова