– А где Колька? – спохватился Степан, удивлённо оглядываясь вокруг.
– Эва, спохватился! – коротко хохотнула тётя Шура. – Он ещё затемно уехал! Давай, пей быстрее! – женщина подвинула Стёпке глубокую чашку с крупно-нарезанными кусками черного хлеба, – да пойдём. Бабы уже собрались!
Степан крупными глотками допил почти остывший чай и, сунув костыли под мышки, заковылял к порогу, где у двери, на гвозде, висела его куцая шинелишка.
– Погодь-ка, – обратилась к нему хозяйка и, выйдя из закутка, набросила на плечи парню старенькую, но ещё добротную телогрейку. – Вишь, как пригодилась! – она подошла к столу и, завернув в чистую тряпицу добротный ломоть ситника, сунула его за пазуху Стёпке.
– Вот, теперь пошли, – тетя Шура набросила на плечи бушлат, повязала голову платком, накинула на плечо загодя приготовленный вещмешок и первой шагнула за порог.
– С лесом-то работал когда? – она подождала, пока Степан спустится с крылечка и широкими шагами направилась к окраине деревни.
– Нет, – выдохнул Степан, с трудом поспевая за бригадиршей и в душе проклиная себя за свою беспомощность. – На моей родине степи, а в лагере я в хлеборезке работал.
– Из «шестёрок» что ли будешь? – тетя Шура остановилась, резко повернулась назад и её глаза гневно сверкнули. – Или из «краснопёрых»? Так вроде не похож ты ни на того, ни на другого, – взгляд её неожиданно смягчился, и она вытащила из кармана смятую пачку «Беломора». – Опять же и воевал, ногу, вон, оторвало тебе! – она задумчиво прикурила и, выпустив из ноздрей густую струю дыма, пристально оглядела тщедушную фигурку Степана. – Кто ты, вообще, по жизни-то будешь? Объясни, чтобы я тебя бабам правильно представила! А то ведь они, товарки мои, бабы очень серьёзно к этому делу относятся, – она коротко хохотнула и шутливо толкнула в бок смутившегося и не на шутку оробевшего парня.
Стёпка коротко поведал суровой и монументальной бригадирше свою довольно скудную биографию.
– Вона, как-ак! – доверительно протянула тётя Шура. – Поломала тебя судьбинушка, парень… Ну это и хорошо, – и, глубоко выдохнув, вынесла вердикт, от которого на душе у парня сразу полегчало:
– Сойдёшься ты с нашими бабёнками! Они у меня хорошие, злые только, а так – очень хорошие. Сейчас я тебя с ними познакомлю. Да, а сколько тебе лет? – неожиданно спохватилась она.
– Двадцать шесть. Скоро будет, – сконфуженно пробормотал Стёпка и в свою очередь спросил:
– А почему у вас женщины злые?
– Война, милок, – коротко и просто пояснила бригадирша. – Мало того, что работа каторжная, так еще и мужиков нету! А без мужика баба, что собака дворовая, которая по делу и без дела на всех бросается! Ты поглядывай по сторонам! Да зорко поглядывай! – нарочито строго заметила она. – Хоть и молод ты, а как бы они тебя не разорвали да в любовных утехах не замучили! – Александра Никаноровна добродушно захохотала. – Ну, ты больно-то