… Вспоминается один эпизод. Мне было лет восемь-девять. Я сижу в длинном, тускло освещенном коридоре старого здания первой музыкальной школы. Жду, когда Александра Ивановна закончит занятие с одним из её учеников и пригласит меня в класс. На мне старенькие валенки, они насквозь промокли. Ноги замерзли. Мне холодно… Чувствую, как «мурашки» озноба пробегают по спине. А из класса доносятся звуки пьесы «На тройке. Ноябрь» из «Времен года» Чайковского. Музыка настолько точно эмитирует бег тройки по морозному заснеженному полю, и звон колокольчика под дугой, что от этих выразительных звуков мне становится ещё холодней… Но вот, наконец на пороге класса появляется Александра Ивановна. Её лицо всегда спокойное, словно озарено каким-то внутренним светом. От него идет тепло. Я прохожу к роялю, беру первые аккорды. Учительница касается моих, холодных как ледышки, рук и вздрагивает: «Что с Вами?» Она всех учеников, от мала до велика, называла «на Вы». Я заплакала, и призналась в своей беде… А у рояля под моими валенками уже растекалась грязная лужица… И тут Александра Ивановна берёт меня за руку и ведёт в канцелярию: «Екатерина Александровна, – обращается она к секретарше, будьте так любезны, напоите эту юную особу горячим чаем. А сама тем временем протягивает мне большую шоколадную конфету, вроде «Гулливера», «чтобы чай был слаще».
У Воскресенской в работе с детьми был любимый приём. Когда она чувствовала, что ученик утомился и его надо встряхнуть, она давала шоколадную конфету и просила пройтись до канцелярии, посмотреть на часы что висят на стене и сообщить ей, точное время. Рассказывают, что Воскресенская в голодные военные годы подкармливала своих учеников, конечно же не только конфетами…
Но вернемся к эпизоду с мокрыми валенками. Когда вернулась я в класс, напившись горячего чая, учительница вместо урока, отправила меня домой. И посоветовала хорошенько прогреться. Нет, ванны у нас тогда не было в деревянном доме с печным отоплением. Её заменил потогонный отвар из сушеной малины. Склонная в детстве к простудам, на сей раз я не заболела.
Своих учениц Александра Ивановна часто приглашала на занятия к себе домой. Она давала уроки музыки и тем детям, которые по нездоровью или бедности не могли посещать музыкальную школу. Помню с каким трепетом я всякий раз подходила к дому на Серафимовича. В комнате Воскресенской царствовал рояль. И был невообразимый «лирический беспорядок». Всюду – нотные альбомы, книги, журналы, газеты на иностранных языках. Стены комнаты украшены картинами художников и модными тогда вышивками в рамках под стеклами. И живые цветы от благодарных учеников.
Когда-то, в этой квартире, где жили сестры Воскресенские, Александра и Зинаида, часто собиралась «творческая элита» Архангельска. Здесь бывал и Степан Григорьевич