– слюбится. Вон соседская Натаха, уж на что была знатная девка, вышла же замуж за Петруху Кузнеца, детей нарожала и ничего, довольная. «Ни чего – говорит – вы девоньки не смыслите в любви. Вон Петруха мой, вроде и хмурый всегда ходит. А домой с кузни вернётся!!! И усталый. И с ног валиться. А как обымит! Ой! Куда душа только летит….» « А потом, – не унимается Натаха. Ещё и подмигнет так нам глазом хитро, и шёпотом, по секрету, – не зря ж он нам кровать железную смастерил!» Говорит: « Это что б Натаха она от любви нашей не сломалась!» Ох уж эта Натаха, Натаха. И в краску вгонит и на жизнь семейную по-другому посмотреть заставит. Степан тем временем прикидывал о своём. « Значит Катюху, всё одно нынче сосватают, хоть и жаль сеструху, а ничего не поделаешь, знать в сентябре свадьбу сыграют, а там можно и мне уже идти свататься, опять же к следующей весне поженимся. Оно конечно лучше б тоже к осени. Да только ждать не с руки. Вдруг кто Настеньку мою сосватает. Она, конечно, ждать меня обещала. А вдруг родители её заартачатся? Или разлюбит меня? Хотя не должна.» Степан вспомнил, как этой зимой встречался со своей невестой проездом через соседнею деревню. Возили они туда орех на муку менять. Нашелушили того ореха прошлой осенью прорву. Куда его девать то? Уж и масла нажали с него. А его всё много. Вот и сговорились с Холмовыми (Холмы это деревня соседская) на муку сменяться, у тех больно много ржи уродилось по осени, а ореха им кедрач не дал, отдыхал видно. Кедр он же не каждый год родит. Бывает и пусто в лесу, хоть шаром покати. А без ореха зиму коротать не так весело. Когда в печи его прокалишь, когда так, сырого как есть погрызёшь. Всё одно приятно. Так вот и свиделись они с Настей около колодца. Прижалась она к нему, да сказала, что любит его больше всего на свете и что ждет, не дождётся, когда они сватов пришлют. И про сестру его, Катерину, то же знает. Парни в их деревнях наперебой бахвалятся, что засватают её себе и будет у них жена самая красивая в округе. « Скорей бы уж…» – выдохнула она. И посмотрела на него так, что у Степана до сих пор в груди щемит.
Женихи той весной к ним в дом и впрямь повалили гурьбой. Одни за одним, одни за одним. И все сваты женихов хвалят. И красавцы они. И работящие. И умельцы то на все руки. И охотники, рыбаки, плотники. А женихи то уж, как петухи. Встанут у двери и стоят довольные, на невесту украдкой поглядывают, краснея. Все то были. И деревенские, те которым жениться давно уж пора. И те, что первый год женихаются. Туда же. К Катерине свататься. И Никитку сватать приходили. Аж три свахи наперебой напевали. А уж батя довольный сидел. Всё на Катерину смотрел. Вдруг отцовый совет услышит. И с соседних деревень приходили. И Холмовские и Зареченские и Ярские и даже с Далёкой деревни приходили, а тем два дня пути. Эк слава то прокатилась. А пуще всего, так это когда староста общинный с Медвежего приехал. Сам с сыном. Сын у него парень видный! Серьёзный. Зашёл. Вежливо поздоровался. Гостинцев всем на стол выложил. Отцу значит целый туесок пороха, матери холста белёного, Степану нож охотничий, кованный, в ножнах чёрных, узорчатых, про малышню не забыл, целое
