– Держи! Отрываю от сердца! – Гордо произносит он, сам в восторге от своего великодушия.
– Леди Мэри не станет носить этот ужас! – Возмущается малышка, потрясая фарфоровой красавицей, которой и впрямь ни к лицу придется аксессуар.
– Ну что же ты, отлично выглядит! – он пытается приладить к миловидному личику куклы повязку, но только сильнее злит девочку. Малышка хватает со столика графин с водой и приложив все силы, выливает его на брата.
Самодовольная улыбка вдруг сменяется не то ужасом, не то восторгом – мальчик по прежнему сидит на кровати в сухой пижаме, а в воздухе – неподвижный водяной пузырь.
– Как ты это сделал? – шепчет она.
– Не знаю – встревоженно, на всякий случай тоже шепотом, берет сестру за руку и вместе они выбегает из спальни.
За спинами слышится плеск и от холодного звука, рассыпавшегося о паркет, просыпается Рен.
***
– Снова заснул за учебниками! – недовольно проворчала девушка, увидев, что Рен наконец открыл глаза.
-Арлен, ради всего святого, что тебе нужно? Мне снился такой приятный сон.
– О чем же?
– О детстве. – Он заметил, как ее лицо сделалось скептическим, ведь к детству Рена едва ли уместно было употребить слово «приятный», и поспешил пояснить. – Не о моем. Какому-то тезке очевидно больше повезло с происхождением. Иногда мне кажется, все богатые дети похожи на ангелов.
– А я? – усмехнулась девушка.
Он смерил ее взглядом. Его собеседница, эта высокая, статная молодая девушка с сильным уверенным взглядом к пятнадцати годам растеряла все детские черты. Даже мягкая женственная юность обошла ее стороной, волевой подбородок и жёсткий характер не смогли компенсировать не великолепные каштановые локоны, ни весьма выразительные женские прелести.
– Совсем нет. – Ухмыльнулся он.
– Раз так, пошел прочь! – Надулась она. – Мать скоро вернется.
Спешно отнеся учебники на нужные полки, он стал собирать письменные принадлежности, краем глаза посматривая на Арлен.
Молодая госпожа дома Дюран отошла к окну, нервно выглядывая, не идет ли матушка, и попутно бранилась:
– Хочешь, чтобы тебя отсюда выгнали? Если только матушка узнает, тебя прогонят взашей и что, снова будешь скитаться и воровать у беззащитных девушек?
– Это ты-то беззащитная? – рассмеялся он.
И правда, будь она не способна за себя постоять, Рен никогда бы не получил возможность научиться читать и писать. Все дело в том, что три года назад Рен, привыкший не пропускать кошели, беспечно выставленные на показ, столкнулся на базаре с девушкой, пытавшейся скрыть за серой накидкой свое шелковое платье с кружевным подолом. Повинуясь воровской привычке, он стащил ее узорный кошель, прежде, чем сам успел осознать.