– В смысле?
– В прямом. Говорит, похоронила её за домом, а на следующий день та опять в кровати. В земле вся, но по виду и не скажешь, что мёртвая. Лежит себе, как будто спит. Только не дышит.
– Мне всё труднее в это поверить, – покачал я головой.
– А ты и не верь. Ты слушай.
Игорь допил свой кофе, убрал чашку в сторону и продолжил:
– В общем, батюшка и думать забыл о своих грязных делишках. На какое-то время он даже стал похож на нормального священника. Настасье сказал, чтобы та перед богом очистилась, от «дара» материнского отказалась и за мать помолилась. Свечку чтоб за упокой поставила.
– И что? Поставила?
– Хрен там. Девка упёрлась рогом: дар мой, говорит, последний подарок матери и отказаться я от него не могу. А с ним в храме божьем мне делать нечего. Мне бы только, говорит, матушку отпеть, а дальше сама разберусь. Тут в нашем батюшке тоже принципы проснулись: я, говорит, всё сделаю, но помогать тем, кто от бога отказался, не могу. Выбирай, мол, или сила, или отпевание. Настасья подумала немного и ушла.
Игорь выдержал небольшую паузу.
– А через пару дней батюшке интересно стало. Зашёл он к ней домой. И охренел. Потому что Настасья сама на покойницу стала похожа. Под глазами мешки, бледная вся. Батюшка у неё спрашивает: что, мол, с тобой? А Настасья ему в сторону кровати кивает и говорит: «мать по ночам спать не даёт. Надо мной стоит. Похоронить просит».
Я поёжился, представив, как старая ведьма стоит у изголовья кровати, неотрывно смотрит из темноты и шевелит сухими губами, умоляя предать её тело земле.
– И тут батюшка у неё спрашивает, а где она сейчас? Девка в ответ глаза выпучила и смотрит на него, как на сумасшедшего. А ты, говорит, не видишь что ли? Вон же, на кровати лежит! И пальцем тычет в пустую койку. Тут батюшка опять свою песню завёл: откажись, Настасья, откажись. Дьявол тебя за нос водит, погубит он тебя. А девка его умоляет: пойми, не могу я мать предать. В общем, Юра, спорили они долго, да только всё без толку. Каждый при своём остался. А через пару дней Настасья и сама умерла. Врачи сказали: общее истощение организма. Батюшка, когда узнал, волосы на себе рвал. Зацепила она его, понимаешь? Он ведь в первый раз за всю свою службу действительно кому-то помочь хотел, душу девичью спасти. А получилось так, что, если б не его принципиальность, то может, Настасья и жива бы осталась.
Игорь помолчал немного, внимательно вглядываясь мне в глаза, а потом спросил:
– Ты ведь, понимаешь, к чему я эту историю рассказал?
– Не совсем, – хмуро ответил я.
– А ты подумай… Хорошенько подумай. Ты ведь, Юра, и сам, как этот батюшка. Как думаешь, почему он Настасье помогать не стал? А? Да потому что посчитал, что дела её ведьмовские оскорбляют имя отца небесного. Вот и бросил девчонку