слабость характера. Сама она ни чего не смыслила в настоящей жизни, одним словом -избалованная, капризная девчонка с богатым титулом. Мария была тихоней. Её манера говорить вполголоса, нудно и медленно, вытягивая из неё слова, с опущенными глазами вниз, придавала вид целомудрия. Не считала себя интересной, хотя на мой взгляд, ее афроамериканские корни могли дать фору любой здешней красавице. Ёе мать работала в местной пекарне и от нее всегда пахло сладостью карамели. Мне нравился цвет ее кожи, запах, хрупкость стана, длинные пальцы, доверчивые, большие глаза как кофейные зёрна и робкий вид. Ёё отец бросил мать, и теперь повелению совести оплачивал Марии учёбу в нашем пансионе. А я Ассоль, не знающая рамок приличия, не следующая советам, прогульщица, бунтарка и просто незаурядная личность, которая вынуждена здесь находиться в качестве узницы, пока родители решают как лучше для меня не считаясь со мной. Это была четвёртая по счёту школа, одну мне даже удалось закончить. Ранняя весна позволила нам открыть окно, через которое торчала ветка набухшей сирени, пройдёт ещё немного времени и её крохотные футлярчики раскроют миру благоухание нежных нот аромата, а после вытряхнет их звёздным дождём на подоконник. Девочки напротив меня сидели на своих кроватях, обсуждая очередное школьное задание. Мне казалось, что весна нам дана для новых, ожидавших нас перемен. Всегда ждать и не сметь действовать вопреки границам разума. Когда тебе предстоит чему-то научиться ты сидишь в клетке неведения, и лишь для того чтобы явиться миру. Парадокс. Мы маршируем под звон целой ордой, берём крепость наук в оборот, грузим в рюкзаки знания и тащим до седьмого пота надрывая сознание, а наши зубы, покидая свой солдатский строй, грызут гранит, словно первую погремушку, которую страшно выпустить из рук , и всегда эта проклятая последовательность, дисциплинированность продиктованная кем- то другим. Хочется попробовать иное. Я отказываюсь ползать, а предпочитаю бежать и даже гнаться за жизнью наперегонки, кричать во всё горло, пропадать с радаров небосвода и быть может задохнутся от паники. Вот так вливается весна в мои пожелтевшие жилы от лихорадочного возгласа совершая скачок дальше от реальности -в мир, когда моё тело лежит камнем на кровати.
В дверь постучали. К нам вошла мадам Вагнер. Её утончённое черное платье с белым воротником и белыми окантовками на рукавах подчёркивало бледность ее кожи, тем самым молодив, на фоне такого контраста. Свою благопристойность она выделяла наброшенной на плечи шалью, ссылаясь на сквозняки, но я уверенна её пальцы теребившие угол шерстяной накидки, привлекали истинных гурманов женской эстетике.
– О, девочки, раз вы остались, не хотите ли мне помочь в наведении порядка двух комнат к приезду новых жильцов. У неё была привычка приглаживать неровный гребешок волос на затылке, подгребая его в основной пучок, уложенный на макушки. И сейчас она демонстрировала свой жест выгибая в бок шею.
Минуту мы мешкали в раздумьях, не хотя отвечать отказом,
