2 февраля 1943 года, после окончательной капитуляции армии Паулюса, войска, участвовавшие в ее разгроме, оказались в глубоком тылу. Над сталинградской землей повисла непривычная для солдатского уха тишина. Даже отдаленного артиллерийского гула не было слышно.
Дивизию отвели в чудом уцелевшую донскую станицу, а в начале марта она погрузилась в эшелоны и двинулась навстречу новой судьбе.
3
Как писатель Михаил Алексеев вышел из войны. Правда, еще пятнадцатилетним мальчишкой он сделал попытку написать повесть «Крестьяне», то есть тяга к художественному творчеству уже была заложена в нем. «Но скорее всего, – замечал писатель в автобиографическом очерке «О времени и о себе», – на той наивной детской попытке приобщения к великому таинству литературы все бы и кончилось, если бы не война, если бы бездны человеческих страданий и человеческих же подвигов не прошли перед моими глазами, если бы не жгучее желание поведать как-то о них, если бы не простой гражданский долг выжившего рассказать о павших, известных и неизвестных героях. Было такое желание у меня, оставившего на пути от Сталинграда до Праги немалое число спешных холмиков, под которыми покоятся мои товарищи, боевые побратимы».
То, что называется журналистским или писательским «зудом», в душе молодого офицера, видимо, не иссякло и особенно активизировалось после встречи с сотрудником дивизионной газеты «Советский богатырь» Андреем Дубицким, который прославил Михаила Алексеева и который же вскоре уговорил его стать внештатным корреспондентом этого издания. «Худо ли, хорошо, – признавался М.Алексеев, – но писать заметки в газету я научился сравнительно быстро, еще, как бы теперь сказали, в окопах Сталинграда». А летом 1943 года, когда в редакции «Советского богатыря» была введена должность заместителя редактора, его в приказном порядке «бросили» на газету. При всех товарищеских отношениях с А.Дубицким ответственный секретарь газеты весьма строго относился к алексеевским корреспонденциям, «безжалостно их кромсал и делал в них такие резекции, что от первоначального текста оставалась одна треть, а то и меньше».
Более того, А. Дубицкий писал стихи. Пафос их хорошо передают две строчки, которые особенно распевались солдатами дивизии:
Мы идем к победам
Страх для нас неведом.
Он-то и «спровоцировал» Михаила Алексеева на поэтическое творчество. Конечно же, первая его поэма (в ко-торой, по позднему признанию писателя, «собственно поэзии с гулькин нос, ею даже и не пахнет») была посвящена Николаю Сараеву (она так и называлась), подвиг которого потряс стихотворца-фронтовика. Вот фрагмент из этой поэмы:
Не в горах, в лесу ветвистом,
Не на море, где прибой,
А в степи, на поле