снова радуешься
что воскрес
твой бог
твой сын
твоя плоть
кому больнее
человеку
собаке
кто более одинок
загляни в глаза
и узнаешь
как далеки
Что делать с белизной бычка,
котёнка
и этой лапкой,
что всегда тебе открыта?
с глазами,
что к тебе обращены:
«что будет?»,
«почему ушла?»,
с готовностью играть,
просить прощенья;
с незнанием,
кто прав, кто виноват,
без богословья,
вся одно движенье –
дитя во всём,
без злобы или мщения:
щенок, бычок, котёнок –
безуспешно
пытаюсь эту тайну разгадать…
Игра и сон,
отсутствие притворства
и детское доверие во всём –
тебе, как существу иного рода, –
но как мы далеки,
как не готовы…
соседи
Прибежала крыса,
попросила хлеба,
дал я ей, несчастной,
корку да мяки́шь.
У нее крысята, малые ребята,
целый день голодные,
как ни поглядишь.
Прибежала мышка,
попросила сыра,
я кусок отрезал:
ешь и деткам дай!
Хвостиком махнула:
помогаешь сирым,
и убегла в норку:
– Детки, налетай!
А за мышкой ёжик,
и скорее к блюдцу
с малой-малой трещинкой,
с розой посреди,
молоко он выхлебал,
фыркнул на прощание,
уходя, как водится,
лапкой наследил.
И теперь сижу я
в комнате обеденной:
кто ещё попросит
хлеба да воды?
Повезло мне, братцы,
с бедными соседями,
а без них мне холодно,
я совсем один…
стихи, написанные кошкой М-Уси
одинока как луна в ночи,
свет фонаря слишком ярок
для моих игр,
и жертва ещё не пришла…
река сулинь катит свои воды слева направо,
неся с собой обломки деревьев,
веток и красное сари.
никак не войду в этот поток,
чтобы плыть наравне с другими, –
кошка, не боящаяся воды…
по небу плывёт большой белый кот –
дружище, дай лапу,
и я хочу полетать там,
где не бывает машин, собак
и мальчишек, чей смех не даёт мне уснуть…
день ушёл
день ушёл, говорю «до свиданья»
и совсем не смотрю в календарь.
что мне дни, если время лукаво:
лето, осень, осенняя хмарь –
всё слилось в череду без разрыва.
день ли, утро, сентябрь или март –
непрерывность, как нить, тороплива.
всё на ней, от коляски до парт,
от рожденья детей института,
от любви до несбыточных грёз,
от моей неразгаданной