– У тебя же нет жены, – напомнил инвалид. – Ты говорил, она в Париж сбежала, с любовником.
– Разве? – удивился Велемир. – И как только смогла… Ее ведь здесь убили. В Юрьевце.
– Вот горе-то, – посочувствовала Катя. – А как, кто?
– «Кто»! Да кто-то из вас. А «как» – вам лучше знать.
Он задумался, потирая виски. Ему представилось, что так оно и было на самом деле. В Париже она была, но вместе с ним. Сразу после свадьбы. А вот из Юрьевца-то и не вернулась. Тут на кладбище и похоронена. Он даже сам горсть земли кидал и цветы клал. Синенькие такие, фиалки. И, кажется, даже упал на гроб, как принц Гамлет. Нет, просто поскользнулся, ведь дождь шел, глина мокрая. Вот как все было, или должно было бы быть. Инвалид молчит, потому что разговаривать надоело, а ему ничего и вспоминать не хочется. Лучше все заново выдумать.
– Из нас никто никого не убивал, – сказала Катерина.
– Ну почему же? – не согласился инвалид. – Я это делал довольно часто.
– Ты – на войне, это другое, – она погладила его по обритому до синевы черепу. – И вообще, чего-то ты сегодня разболтался.
– Не убивали! – хмыкнул Велемир и указал пальцем на ссорящихся мужиков. – А эти чем занимаются?
Они сейчас действительно уже не только ругались, но начали хватать друг друга за грудки, все трое. Затем брат-эпилептик и транзитные сцепились-слиплись в какой-то слоеный гамбургер, издавая одни лишь междометия и мат. А вскоре эта мясная котлета стала с ускорением двигаться от стенки к стенке, пока не опрокинулась на пол. На короткое время она распалась на три огрызающихся части, а затем вновь сфаршировалась.
– Бифштекс выйдет с кровью, – предположил инвалид. – Останется только лучком посыпать.
А его на столе было много. И порей, и петрушка, и свежие помидоры, и вареный картофель, и сальце, – все, чем богата славная земля Юрьевца.
– Разнимать не надо, – предупредила Катя. – А то перепадет ненароком. Они дикие.
Да Велемир бы и с места не тронулся, пусть убивают. Впрочем, настоящей драки так и не получилось. То ли тротил иссяк, то ли о самогоне вспомнили. Все трое разом поднялись с пола и с угрюмой решительностью уселись за стол. Проснулась и администраторша, запоздало прикрикнув:
– Эй, вы чего это тут? Я вот вам!
– Ты – нам! – огрызнулся брат-эпилептик. – А мы вот от тебя и не возьмем!
– Поговори у меня, идол! Враз из флигеля выпишу.
– Сщас! Как бы сама на улице не осталась. С голой жопой.
– Чего-чего?
Назревала новая ссора. Наверное, вирус такой сорный проник в номер, а то и в город, а может быть, и во всю Россию, в провинцию, по крайней мере, уж точно. Вроде собачье-кусачьего гриппа. Но он долго не жил. Не выдерживал накала людских страстей и сам от страха самоуничтожался. Вот и администраторша спокойненько встала, одернула юбку и тоже присела к столу. Даже как ни в чем ни бывало засмеялась и чокнулась самогоном с братом-эпилептиком, благодушно толкнув его кулаком в бок.
Тут