Караван стал располагаться. Возницы распрягли коней и за деньги доверили их казакам из конвоя увести на ночной выпас. Телеги и возы поставили кру́гом и в середине запалили большой костёр. К прибывшим потянулись из деревни китайские крестьяне, которые предлагали варёную чумизу, мутноватую водку хану́, вяленую рыбу, печёную картошку; которые побогаче, звали домой поесть варёного риса.
Уже смеркалось, огонь большого костра весело освещал деревню. Путь предстоял долгий. Александр Петрович и Кузьма Ильич договорились, что, пока у них будут припасы, которыми они запаслись в Благовещенске и Сахаляне и приготовленные им Марьей, постараться денег не тратить.
Они вышли из образовавшегося табора и расположились своим маленьким бивуаком на берегу Амура. Под деревней Айхунь Амур тёк с севера на юг, и солнце садилось у них прямо за спиной; место было равнинное, спокойное, река текла сплошным зеркалом; под невысоким берегом плескалась мелкая рыбёшка, крупная оставляла на воде длинные стрелы чуть дальше.
Кузьма Ильич посмотрел на воду и с грустью сказал:
– Эх! Сейчас бы с бредешком походить!
– Даа! Бредешок! Не до него сейчас! Разведите, пожалуйста, огонь, а я схожу принесу картошки, – всё же горячее; завтра дорога будет не в пример тяжелее.
Адельберг ушёл и минут через десять вернулся, неся в руках два плетёных тростниковых кулька. Тельнов развернул большой белый с цветами Марьин платок и раскладывал на нём снедь. Александр Петрович раскрыл кульки.
– Это что, картошка? – с удивлением спросил Кузьма Ильич, показывая пальцем на парящие розовые плоды, значительные по размеру, продолговатые и нисколько не напоминавшие привычную ему картошку.
– Не совсем, конечно, Кузьма Ильич. Это дедушка картошки – батат. Вы ешьте, нам сейчас записываться в гурманы совсем некстати, – ответил Александр Петрович и достал хану. – Выпьете?
– Увольте! – Кузьма Ильич, глядя на мутную бутылку, сделал брезгливую мину.
– Как знаете, а я выпью для сна, вчерашнюю ночь насекомые так и не дали заснуть.
Александр Петрович взял батат, разломил поперёк, поверху разрезал ножом тонкую запёкшуюся шкурку и по разрезу разломил ещё раз – желтовато-розовая мякоть парила.
– Давайте, Кузьма Ильич, давайте, нам привередничать не пристало.
Кузьма Ильич взял предложенную ему четверть батата, немного откусил и, морщась, произнёс:
– Она… он сладкий!
– Не совсем сладкий, но сладковатый, а вы солью присыпьте. – И Адельберг строго посмотрел на старика. – Это Китай, привыкайте, мы тут надолго.
После ужина он попросил:
– Я развеселю костёр, а то мошка заест, и соберу остатки еды, а вы, Кузьма Ильич, вот вам котелок, сходите к китайцам и попросите у них кипятку, дайте им котелок и скажите «кай шуй», запомнили?
– А из Амура нельзя?
– Не