Врач так и не подошел к ней за целый день, и Саша не знала радоваться или печалиться. С одной стороны, хотелось скорее узнать, что не все так страшно, или даже совсем не страшно, это просто старая тетка решила ей подговнить, называя ребенка “уродом, который испортит ей жизнь”. А если… если врач подтвердит “уродство”?
Нет, Саша этого не переживет. Нет, нет, нет! Она, сама не замечая, закивала головой из стороны в сторону. Несколько капель супа расползлись по клеенке красными жирными кляксами.
– Первый день? – донеслось до Саши, и она чуть не вскочила. Настолько не ожидала, что с ней заговорят.
– Да, – тихо подтвердила она, не поднимая головы. А зычный голос продолжал:
– Это видно, в первые дни все, как прибитые ходят. Ничего, пообвыкнешься, полегче станет.
Саша подняла глаза и увидела, что место справа заняла ухоженная женщина, лет тридцати пяти, с копной кудрявых рыжих волос, ярким маникюром и накрашенными глазами. Она встретила взгляд и приветственно улыбнулась Саше.
– Сколько ребенку?
– Восемь дней, – ответила Саша, принимаясь за суп.
– Да ты не бойся так, милая, – покровительственно продолжала кудрявая, – Знаешь, тут все свои. У каждой своя боль, свое принятие, свои тараканы. Своя инвалидность. Тут столько боли, сколько ты еще в жизни не видывала. Но хорошие люди тоже есть. А есть и плохие, – и тут она кивнула в сторону стола с роботоподобной женщиной.
– Спасибо, – Саша была смущена и немного возмущена тем, что слышит об инвалидности, хотя к ней это совершенно не относится.
– Меня зовут Люси, – представилась рыжая. Брюнетка, которая кормила ребенка, прыснула со смеху, вслед за ней засмеялись несколько соседних столов и сама Люси.
– Обожаю, когда Люська, совсем не Люська, а Люси! – у холодильника хохотала стройная симпатичная блондинка в платье, с отросшими концами и ярким макияжем, который, впрочем, совсем ее не портил.
– Ну что-же, Люси, дак Люси, – выдавила Саша улыбку и принялась за еду. Постепенно всеобщий смех перерос в равномерный гул разговоров, Люси, посмеиваясь, ушла, а Саша вернулась к своим невеселым мыслям. Но все-же этот разговор, хоть и на несколько минут, немного расслабил ее лицо, приобретавшее все более серый и восковой вид.
Разномастные мамы маленьких пациентов оказались обычными людьми и Саше еще только предстояло узнать все их личные истории, от которых сердце переполнялось либо восторгом, либо ужасом, иного не дано.
Как только закончился ужин, отделение замерло, некоторые пошли смотреть телевизор в общем зале, и Саша поняла, что медсестру уже можно не ждать. Она закрылась в палате, посмотрела, чтобы с ____