как делал вчера и раньше…
Ситар, меня признав,
играет ра́гу15 муссона
высокой любви – о нас.
На лёгком воздушном сари
мелодия нас унесла
в южную точку Индии,
вода там теплым-тепла.
Океана синие воды,
резвится друг дельфин,
обезумел при виде нас.
Кудесник лунный клин,
раздвинув воды, проложил
проход, и по его дну
идём мы совсем сухие.
Дельфин-ангел прильнул
ко лбу твоему в поцелуе
и дарит жемчужину тебе.
Затем мелодия губ
развозит нас к себе
на запад и восток.
Потом, причуд дела,
ты пишешь, очень крупную
жемчужину вдруг нашла.
Сумерки на пруде
Под охрой, багряцом
запруда скрыта.
Осенней тишиной
прохлада сыта.
Ветра́м – быстрина,
деревьям – весна,
нужна мне, нужна,
стройнушка моя.
Мотив налетел,
пустился в пляс.
Мешает. Не совсем
до него сейчас.
Аскету – кумир,
поэту – весь мир,
нужна мне, нужна,
светозарка моя.
Не кончить письмо.
Отвлёк мотив.
Отправить его,
в конверт вложив.
Фантазия – снам,
ритмичность – стихам,
нужна мне, нужна,
синеглазка моя.
Цвета нашей любви
Удел Раджаста́на пустыня,
а мрамор трёх городов
скорее сказок видение,
мираж трёх цветов:
ажурно-синий Джодпу́р
и тёмно-розовый Джайпу́р,
а вот неподражаемый
белёсо-пенный Удайпу́р,
где мы сидим у озера.
Орнамент белый дари́т
двойной в воде дворец.
– «Меняется цвет, смотри:
красно-сине-белым
застыл в лучах зари».
Прямоугольное озеро
накрыл флаг близнецов
любви-юности-чистоты.
Единством трёх тонов
трепещет пик взаимной
любви, извечно нов.
Любовь в горах Кашмира
Любовь повыше громады
крутых лесистых гор.
В окне часто мелькает
безбрежной зелени простор.
Мы вне радиуса действия
злорадных языков и глаз —
в автобусе никто не мешает.
Лунный свет горазд
питать свои батареи,
заимствуя бриллианты
водопадов. Они швыряют
на зелень сотни десанта.
В Кашмире вся красота
своё начало берёт,
луне и стихам любви
бриллианты свои отдаёт:
кедры – руки любимой —
обняли крепко меня,
глаза голубых водопадов
видение чётко струят:
на белых лошадях, голые,
мы скачем